– Я не хочу вас убивать, – соврала я.
Тот, что стоял ближе всех – худой, с перепончатыми пальцами и желтыми, как у кошки, глазами – медленно наклонил голову.
– Вы не можете нас убить, – сказал он. Голос был хриплый, будто пропущенный через старый радиоприемник. – Нас уже убили. Много раз.
Я не знала, что ответить. В коридорах «Грифона» завыла сирена.
– Они ищут тебя, – прошипело что-то из темноты.
Я почувствовала, как по спине мышью пробежал страх. Если меня найдут – вернут в камеру. Или просто выбросят в космос без скафандра.
– Тогда нам нужно валить, – сказала я, – показав глазами на шлюз.
Желтоглазый засмеялся, закатив фосфоресцирующие зрачки вверх, где в потолке угадывались контуры аварийных люков. Его смех напоминал звук ломающегося полимерного стекла.
– Деточка, вы не понимаете. Мы – не пассажиры. Мы – груз. Статистическая погрешность в накладных.
Он провел перепончатой ладонью по стене, и я увидела, как его кожа моментально вспенилась химическими ожогами от антикоррозийного покрытия.
– В этих стенах нет шлюзов для живых. Только технологические люки для обслуживания. И знаете, что произойдет, если мы попробуем их открыть?
Из его глазных протоков вытекло несколько капель маслянистой жидкости, когда он наклонился ко мне.
– Корабль предпочтет разгерметизировать весь сектор, чем рисковать заражением. Таков протокол.
Я оглядела трюм. То, что я принимала за груду металлолома, теперь обрело форму. Это были люди. Вернее, то, что от них осталось после всех модификаций, экспериментов и радиационных обработок. Их тела представляли собой ходячие противоречия биологии и техники – плоть, сросшаяся с пластиком, кости, замененные углеволокном, нервные окончания, соединенные с оптоволоконными кабелями.
– Тогда есть другой вариант, – сказала я, чувствуя, как что-то холодное и твердое растет в груди. – Мы сожжем этот корабль.
Желтоглазый замер. Его зрачки сузились, превратившись в вертикальные щели.
– Вы предлагаете суицид? – прошипело что-то из темноты.
– Нет. Я предлагаю перестать быть бесполезным грузом.
Я подняла обломок трубы, ощущая, как ржавчина въедается в кожу ладоней.
– В каждом мусоровозе есть система аварийного сброса отсеков. Пожар активирует протокол экстренной разгрузки. Мы либо сгорим заживо…
В углу кто-то зашевелился. Женщина – если это можно было назвать женщиной – с грудями из прозрачного биопластика, сквозь которые просвечивали пульсирующие органы, подняла голову.