Хлебосольный Заслонов ничего этого не видел отчасти потому, что вообще старался на эту странную светоносную старушку не смотреть, а в основном потому, что тяжелыми мыслями о своем будущем полон был. Пока Авдотьевна по инстанциям мытарилась, успел Заслонов узнать, что его деловой визит в столицу является сплошной ошибкой, а может быть даже и злостным вредительством…
А ведь уж собирался он было на фронт идти и даже с матушкой все хозяйственные дела обговорил, когда пришла на его имя чертова эта бумага, в которой ему предлагалось безо всякого промедления прибыть в Москву на предмет обмена передовым опытом. Не посмотрел польщенный Заслонов, что бумажка та была написана 20 июня и, может, уже по военному времени и недействительная, и потому пошел с ней в военкомат, где, только на подписи глянув, дали бронь. И погрузился Заслонов в эшелон, и отправился в столицу, нисколько не думая о том, что вряд ли опыт его в данный момент кому-нибудь необходим. Вот до чего гордыня доводит.
Теперь, конечно, можно было бы и вернуться, но из средств к существованию у него был лишь самосад, две луковицы, яйцо натуральное, да горбушечка, которой уже не было. Всего этого для дороги дальней было явно недостаточно.
Вот и сидел Заслонов в полном невнимании и грустно размышлял над изгибами своей генеральной линии. Перед самым приходом Авдотьевны добулькал он остаток самогона и от этого будущее представлялось ему теперь уж вовсе безрадостным. И потому взял он бездушною своею рукою яйцо драгоценное и уж почти кокнул его, как вскричала Авдотьевна всею сущностью своею:
– Стойте! – да так вскричала, что подселенец даже обернулся. – Подождите! – продолжала торопливо Авдотьевна, – давайте лучше меняться.
– Что? – не понял Заслонов, а старушка уже со стены барометр снимала.
– Вот, – сказала она, торжественно возлагая барометр на стол. – Очень хорошая вещь, – и добавила, посмотрев на изумленного подселенца: – Барометр называется.
– А зачем мне это… этот? – только и сказал Заслонов.
– Погода, – пояснила Авдотьевна. – Утром только взглянете на него и сразу ясно – надевать калоши или нет.
– У меня калош нет, – ответил на это Заслонов и почему-то совсем загрустил.
– Будут! – утешила его Авдотьевна. – Обязательно будут. Вы – мужчина видный. За вами будущее. Все у вас будет… и калоши. Так что давайте… А?!