– Мне жаль, господин, – вместо этого говорит он, – мы разберемся с этим в скорейшем времени.
Куратор удовлетворенно кивает, но не уходит. Нет необходимости быть гением дедукции, чтобы понимать: он здесь не ради актрисы и Деция Мануция. Тут что-то другое. Что-то, что пока ускользает из моего внимания. Честно говоря, я предпочел бы и дальше оставаться в неведении, а лучше и вовсе убрался отсюда подальше. Я не хочу присутствовать при этом разговоре, но и смыться не вправе. Пусть от меня никакой пользы, я все же не имею права бросать своего наставника на растерзание куратору.
– Господин, – начинает Креон после паузы, – раз вы здесь, могу ли я задать вам вопрос?
– Конечно, – благословляет старик.
– Почему вы отклонили мое прошение перевести заключенную Силва в центр «Продукции и репродукции»?
Что?
Мой рот открывается сам собой.
Я не имею малейшего представления, о чем идет речь. Зачем вообще подавать какое-то прошение? Мне казалось, что с той сумасбродной девчонкой все уже решено: она провела ночь в камере, как и хотела, а дальше отправится туда, где ей самое место. Ужасы тюрьмы должны были преподать ей урок и приструнить ее мятежный дух.
У куратора совсем другие планы на ее счет.
– Я настаиваю на смертном приговоре для Юлии Силва, – припечатывает он.
Самоконтроль Креона все-таки дает трещину.
– Это немыслимо! – возмущается он, – строгость наказания не соответствует ее проступку. Вы в своем уме, господин? Вы не имеете права приговаривать к смерти фертильную женщину только из-за собственной прихоти!
Взгляд куратора режет как нож, и хоть предназначается он не мне, но ранит меня заодно.
– Вы забываетесь, друг мой, – тихо и вкрадчиво говорит старик, – это вовсе не моя «прихоть», как вы изволите выражаться, центурион Прэтор. Мы обязаны пожертвовать одной женщиной, чтобы не потерять куда больше. Пример Юлии Силва будет поучительным для других. Прежде мы слишком на многое закрывали глаза, но с этим нужно заканчивать. Вы отпустите ее, а она станет и дальше распространять яд своего смутьянства, отравляя все вокруг. И в следующий раз к вам попадет уже сотня таких Юлий, которые, насмотревшись на нее, решат, что и им все простят.
– Это жестоко, – беспомощно бормочет Креон. Его плечи опускаются, а голова клонится вниз. Он сломлен. И у атлантов есть уязвимости.