Она провела рукой по стене, где ещё угадывались символы. Простой знак, вырезанный грубо, но с верой. Он был ей знаком, хотя нигде во дворце таких не показывали. Потому что эти символы не принадлежали их эпохе. Ни фараону, ни жрецам, ни царскому культу. Это были знаки старших богов – тех, кого забыли. Или заставили забыть.
– Кто это сделал? – голос сорвался не сразу. Она не спрашивала «зачем». Это было очевидно. Но «кто»? – в нём сквозила не только жажда ответа, но и осознание личной ответственности. Потому что она – часть этого мира. Этого режима.
Гор стоял чуть позади, у сломанного входного пилона, и смотрел не на камни, а сквозь них. Сквозь пепел, сквозь прошлое, сквозь неё. Его ответ был таким же ровным, как шаг лезвия по сухому стеклу.
– Те, кто боятся забвения.
– Трусость и костры – странный способ быть бессмертными, – фыркнула она, стараясь удержать голос от дрожи. – Я думала, память живёт в словах, в людях. А не в пепле.
Он медленно подошёл. Слишком близко. Она ощутила тепло его тела даже сквозь жар разрушенного храма. И почему-то это заставило её замолчать. Гор остановился рядом, наклонился чуть ближе к выбитым символам на стене. Его пальцы, идеальные, неестественно чистые, коснулись трещины в камне – с такой нежностью, с какой Тияна никогда не видела даже у храмовых жрецов в столице.
– Потому что в людях они и боятся её больше всего, – тихо сказал он. – Пока есть кто-то, кто помнит… они не могут править бесконечно. Слова – опаснее копий. Молитва – сильнее закона. А этот храм… он был напоминанием. Что до их «величия» было нечто большее. Глубже. Честнее.
– И ты это знал? Всё это время? – она повернулась к нему, взгляд – острый, будто вызов.
Он не ответил сразу. Только усмехнулся краем губ. Легко. Насмешливо. И всё же устало.