Тамара прибралась в комнате, развесила брошенное в лоджии белье и задумалась. Идти или не идти на работу? Не идти нельзя. Нужно было заранее договориться о подмене на дежурстве, и оставлять в квартире пьянчужку тоже рискованно. Однако, рассудив, что раненый, находящийся под действием снотворного, до утра вряд ли обчистит квартиру, стала собираться на работу. Через полчаса она осторожно вышла в подъезд и закрыла на ключ дверь.
Всю ночь Привольнова мучили кошмары. За ним гонялись собаки, терзали его на части, в него стреляли из автомата, он сам в кого-то стрелял, истекал кровью, лежа среди трупов, и все время дрался, дрался. Привольнова также мучила жажда. Ему снился то водопровод, то бутылка пива, то ручей с кристально чистой водой, но, едва он прикасался губами к спасительной влаге, она исчезала. Танталовы муки. У Привольнова был сильный жар. Он метался в бреду, стонал и только под утро заснул спокойным сном.
Два дня провалялся Привольнов в постели Тамары. Женщина ухаживала за ним, кормила чуть ли не с ложечки, делала уколы, ставила капельницу. Жорик креп на глазах. Ни в полицию, ни в какое-либо медицинское учреждение Ситникова не обратилась и никому из знакомых и друзей не сообщила о том, что у нее в доме живет раненый пьянчуга, бывший муж ее подруги.
На третий день, когда Тамара была на работе, Привольнов самостоятельно выкарабкался из постели. От слабости его шатало, однако он добрался до ванной и взглянул на себя в зеркало. Еще больше похудел, почернел, кожа на лице обвисла, сморщилась. Сейчас Жорик выглядел лет на пятьдесят, а то и старше. Пошарив на стеклянной полочке, обнаружил станок, только какой-то странной формы и цвета – голубенький, с головкой, в которую вправлены лезвия в форме губ. Такого Привольнов еще никогда не видел. Выдумают же фирмачи. С грехом пополам соскоблил щетину, затем, стараясь не мочить больное плечо, помылся под душем. После водных процедур отправился в кухню. Жорик чувствовал зверский голод. Не скупясь, нарезал себе колбасы, сыру, толстым слоем намазал на хлеб масло. Еда показалась Привольнову на удивление вкусной. Побродил по квартире, взял попавшийся на глаза журнал и снова завалился в кровать. Пообедал Жорик тоже с аппетитом. К вечеру он чувствовал себя вполне сносно.
Тамара вернулась в восемь часов. Уставшая, с покупками. Жорик сидел в зале в кресле и смотрел телевизор. Окинув оценивающим взглядом поднявшегося ей навстречу Привольнова, Ситникова удовлетворенно заметила: