Между ними редко есть разница.
За последние два месяца этот дом стал даже слишком знакомым. Я провела непозволительно много времени на одном месте, а мои родители учили иначе.
«Постоянно перемещайся, – всегда повторяли они. – Не дай им себя выследить».
Не дай им себя увидеть – вот что имелось в виду.
И уж точно не говори с Вестником.
Если бы мои родители видели меня прошлой ночью, они бы пришли в ярость.
«Нет, – поправила я себя, – они бы испугались».
Бояться было их любимым занятием.
– А ты сегодня поздно, – послышался звонкий голос.
Я посмотрела через бар и увидела смуглого светловолосого парня, одетого, как и обычно, в синюю мантию учеников Академии.
Тристан.
Он вытер плащ и нахмурился, заметив пятно от эля на переднем кармане.
– Я много часов писал о банши, – поведал он мне.
Он поднял со стола тетрадь и держал ее как трофей.
– Мне не терпится рассказать тебе о том, что я откопал в библиотеке.
Тристан всегда не прочь поболтать, особенно о библиотеке. Он проводит там половину своего времени, когда не тратит оставшуюся его часть сидя в углу «Ковета» и отчаянно строча в своей тетради.
Я взяла ее из рук Тристана и попыталась сосредоточиться.
Таверна вокруг нас оживала вместе с ночью.
Люди были повсюду: за столами и на расшатанных ступенях, ведущих в гостевые комнаты. Свечные фонари над нами раскачивались, а стены сотрясались от танцев.
– Долго меня ждешь? – спросила я Тристана, перекрикивая шум.
– Ну, справедливости ради, я не ждал, а работал, – ответил парень. – Но вообще-то два часа.
Я фыркнула и открыла пропитанные чернилами страницы:
– Тебе бы поменьше корпеть над изучением монстров и почаще искать друзей.
– К чему мне друзья, когда у меня есть мои книги, – заявил Тристан. – И ты.
Я возмутилась:
– Мы не друзья, Тристан.
Я каждый день напоминала ему об этом с тех пор, как поселилась здесь.
И все же он первый в списке людей, которых я могу вытерпеть. А еще единственный, в чьи кошмары я не вторгалась. Тристан слишком жизнерадостный, чтобы трястись от страха. Да и мне самой будет стыдно мучить его худшими из его страхов.
И я не уверена, что вообще смогу выведать, чего он боится. Быть похороненным под горой книг? Не удивлюсь, если такому он будет только рад.
– Так, значит, банши, – сказала я, пробежавшись по тетради. – И что же ты выяснил?
Лицо Тристана просияло.