Включив чайник на максимум, она закрыла металлическую крышку. Длинные тонкие пальцы зацепили резинку для волос, устало стянув ее, тем самым позволив тёмным каштановым локонам упасть на плечи. Эвин бросила резинку к ключам и направилась к гостиной. Медленно и не охотно сняв с себя бледно розовую кофту, так часто согревающую её в тяжёлые рабочие будни, особенно в ночные смены, Эвин бросила её на кресло, стоявшее почти у самой входной двери.
– Я дома. – Снова повторила она, пройдя в гостиную.
Самое интересное в этом доме было, пожалуй, полное отсутствие дверей, не считая ванной комнаты и уборной. Странно, но весьма симпатично, все переходы от комнаты в комнату смотрелись гармонично и аккуратно, в бежевых, голубых, белых и переходных тонах. А отсутствие телевизора Эвин всегда объясняла тем, что он занимает слишком много места в доме, а толку от него куда меньше, чем от компактного ноутбука. Эвин тихо прошла вглубь гостиной к светло-коричневому дивану с кожаными подлокотниками чуть темнее основного цвета, будто пытаясь подкрасться к кому-то незамеченной.
– Тебе когда-нибудь стыдно бывает? – Намного тише произнесла она, присаживаясь на самый край дивана. – Я к тебе обращаюсь, молодой человек.
– Ма. – едва слышно вымолвил чёрный кот. Своими «габаритами» и окрасом явно не вписывающийся в миниатюрную и светлую гостиную, как впрочем и во весь дом. Толстое чёрное пятно, весом около пяти-шести килограммов, весьма любопытно выделялось на общем фоне светлых тонов. Его точный возраст Эвин сказать не могла, хотя и в подробностях помнила тот день, когда он появился. День защиты её докторской работы, когда в клинике её уже ждала должность заместителя заведующего отделением оперативной хирургии. Она так долго уговаривала отца, чтобы он разрешил взять ей машину, несмотря на то, что на тот момент ей уже было двадцать пять лет, отец считал, что водить машину не женское дело, и даже наличие прав и опыт в школе экстремального вождения не были аргументами для строгого, но заботливого отца. Но в этот день Эвин всё же удалось убедить папу в том, что машина вернётся в целости и сохранности, а учитывая всю ответственность, ей придётся ограничить себя в употреблении спиртного на мероприятии после защиты и официального назначения её в должности, как самого молодого практикующего хирурга. Когда под весом аргументов отец наконец-то согласился, то счастью Эвин не было границ, точнее были, ровно до того момента, как она села за руль и повернула ключи в зажигании. Двигатель сделал несколько холостых оборотов и заглох. Попытка номер два, также не увенчалась успехом, впрочем, как и последующие двадцать две. Дождавшись отца, она виновато протянула ему ключи. Джетро, дважды попробовал завести, но всё напрасно. Не долго думая, он открыл капот машины, и начал зрительно обследовать каждую деталь, спустя минут двадцать, а может и больше, что-то недовольно ворча себе под нос, отец зашёл в дом весь перепачканный маслом и бензином, держа в руке за загривок не менее «чистого» кота. Тот был мало похож на что-то живое, совсем чёрный как уголь, и только два испуганных ярко жёлтых глаза со сверкающими огромными зрачками, выдавали в этом комочке грязи живое существо. Спустя пару десятков купаний было ясно, что черный цвет – его природный окрас, а любовь к машинным двигателям осталась на опалённых ужасно коротких усах. Несмотря на усердные поиски бывших или будущих хозяев беспризорнику, вскоре семейным советом было принято решение оставить малыша, в качестве подарка Эвин на грядущую помолвку, как и автомобиль, в котором этот неожиданный «подарок» решал переждать холодное утро.