Детское одиночество развивает и усиливает интуицию. Один из основателей корпорации Sony Ибука Масару подчеркивал, что задача воспитателей – не заглушить ее голос. Он писал (да и не только он!): «Интуиция – важное условие любого значительного достижения. Все великие изобретатели полагались на свою интуицию, несмотря на свои огромные знания и опыт. Интуиция перекрывает все пять чувств…»[3]
…В 1914 году началась Первая мировая война. Вскоре на улицах появились раненые. Плохо стало и с торговлей. Окончательно поставил семью Москаленко под угрозу разорения предприниматель Гордин – зная, что даже до императорского двора дошла слава о нежинских огурчиках, он начал массовое производство соленых огурцов. Тягаться с заводчиком Мария Матвеевна не смогла.
Свернули торговлю, продали любимый дом с чудесным садом, переехали в Киев.
* * *
А за четыре года до этого произошел один эпизод, который обязательно отмечают в рассказах о детстве Королева, – полет на самолете Уточкина летом 1910 года, увиденный маленьким Сережей Королевым, пришедшим с бабушкой и дедом на ярмарочную площадь Нежина.
Наталья Сергеевна Королева тоже пишет о полете Уточкина в книге «Отец»: «В семье еще долго говорили об этом событии, и Мария Матвеевна заявила: “Пока не полетаю на самолете, не умру”. К сожалению, ее мечта так и не сбылась. А Сереже Королеву открылось необычайное: “Оказывается, не только птицы, но и человек может летать!”»
Давайте попытаемся восстановить туманный след детского впечатления.
Одинокий мальчик, лишенный детских игр со сверстниками, живущий за крепко запертой калиткой, внезапно оказался на ярмарочной площади, до краев полной людей, горящих единым факелом возбужденного ожидания, а после того, как небольшой самолет-биплан, грохоча, взлетел, – экстатического, плещущегося восторга. Кто-то кричал, что полет слишком короткий, такие возгласы тонули в общем ликовании и аплодисментах. Обилие ликующих людей должно было потрясти ребенка. И восторг бабушки, вскричавшей:
– Чудо!
И удивление деда, повторившего:
– Чудо.
Все эмоциональные краски этой грохочущей, гудящей, рукоплещущей удивительной картины слились в нечто необыкновенное. А сам полет поразил так сильно, что у Сережи сразу появилась новая игра – он залезал в пустую бочку, приготовленную для огурцов, и представлял себя пилотом. Поразило его и то, что летчика, вызвавшего людской восторг, звали Сергеем. Он знал, что он тоже Сергей.