Двадцать первый век – век компьютеров. Программ – уйма! Плати деньги – тебе любую информацию, на блюдечке с голубой каёмочкой… Заплатила. Проверили мне моих учёных на предмет плагиаторства: сами писали, за них писали или присвоили, что плохо лежит…
Компьютер не врёт, его не подкупишь. И что же? Нашлась «диссертация».
Именно поэтому я хотела бы поблагодарить действительно учёных своего рода.
Уважаемые Осипов Анатолий Константинович, Меркушкина Татьяна Григорьевна, Меркушкина – Бойнова Ирина Владиславовна! Ваши диссертации чистые.
Спасибо!
Я сидела за богатым столом на банкете, слушала академиков и профессоров. Много их приехало из других городов почтить память папы. Очень много! Слушала, что они говорят и думала: уважение какое! В каждом слове чувствуется… Папа это заслужил. И банкет такой шикарный… И всё–таки, было какое–то внутреннее ощущение, что есть что–то недосказанное. Я не понимала, за чей счёт такой богатый стол? За счёт университета? Вряд ли. За счёт Республики? Н..не уверена. Родственники постарались? Постарались! Добавили – и не мало.
Оно и понятно. Опять и снова! Стало престижно быть родственником Григория Яковлевича Меркушкина. И всё же что– то здесь не так – не покидала меня мысль… Ах, вот в чём дело!
Оказывается, день рождения папы совпал с днём смерти их отца Ивана.
Сколько себя помню, пил Иван Яковлевич беспробудно и укорачивал жизнь моему папе. Папа очень нервничал. От природы эмоциональный, переживал страшно. До сердечного приступа! До многодневных бессонниц! Я маленькой девочкой была и то помню, как мне этого Ивана совочком побить хотелось. Измучил семью брата! Соседи – доброхоты папе приносили газеты с фельетонами на Ивана. Там и фотографии нелицеприятные были.
Казалось бы, наша семья была очень счастливой. Уделял бы папа брату меньше внимания – уж точно дольше прожил бы! Что–то я не помню, чтобы Иван Яковлевич переживал за папу. Во всяком случае, пыл свой алкогольный не умерил. Умер он от цирроза печени, в разгар гонений на папу. А что ему было не пить? Здоровый, интересный мужик. У него на глазу бельмо было. Не воевал. Председателем колхоза избрали. Не глупый человек, Иван. Колхоз передовым сделал. И… спился! Папа на фронте в атаку без ста граммов наркомовских шёл; солдат за собой вёл… На смерть шёл – и не пил! Чтоб злостной привычки не было. А дяде Ивану тоскливо, видать, жилось… Так не тосковал бы! У моего дедушки Кузьмы – маминого папы, вся правая сторона изувечена была. И глаз правый почти ничего не видел. А добровольцем ушёл воевать. Партизанил. Был награждён. Его грудь ордена со всех войн украшали! Папа мой дедушку Кузьму Никитовича Чиняева очень уважал!