Лилии полевые. Адриан и Наталия. Первые христиане - страница 22
И, гордо выпрямившись, он добавил:
– Нет! Делай, что хочешь… Я христианин, христианином и умру.
Кальпурний вскипел. Гнев душил его в своих мучительных захватах. И если бы было то в его власти, он здесь же, на месте убил бы старика.
– То, что ты сказал сейчас, – злобно шипя, прохрипел вельможа, – есть вместе с тем и ужасное признание. Если ты не возьмешь сию же минуту своих дерзких, кощунственных слов обратно, клянусь тебе: завтра львы и леопарды иступят свои когти на твоем жалком теле. Подумай, старик! Что готовишь ты себе своим проклятым безумием? Ведь, право, становится жаль тебя. Ну-ка, откажись скорее от своих заблуждений… Откажись!..
И последнее слово Кальпурния, стонущее и крикливое, затерялось в низких сводах подземной тюрьмы, оставшись безответным.
– Я христианин, – твердо повторил старец, прикладывая руку к своей трепетной груди. – Я христианин, и, как ученик Распятого, за Бога готов всегда умереть.
– Ну так и умрешь, – гневно вскричал Кальпурний и обратился к женщинам.
А те, изнуренные и сгорбленные, с седыми всклоченными волосами, с уже потухшим взором шепча молитвы, сидели беспомощно на грязной тюремной соломе.
– Женщины! Во имя кесаря дарую вам свободу, если вы отречетесь от Христа.
Женщины молчали. Ни один мускул не дрогнул на их исхудалых лицах. Жалкие, изнуренные, они устремили свои окаменелые взоры в одну точку, не замечая ничего вокруг.
– Женщины! Отрекитесь от Христа, и вы свободны, – еще раз прокричал Кальпурний.
Тогда одна из них подняла на вельможу свой тихий, беззлобный взор, и от него стало жутко Кальпурнию.
– Господин, – спокойно сказала она, – делай с нами, что хочешь, но не желай, чтобы мы отреклись от того, что дало нам узреть Свет Истины, показало новую жизнь, толкнуло на путь искания Правды Небесной. Нет, господин, мы не откажемся, не отречемся. Кто хоть один раз изведал всю радость нашей веры, тот никогда, даже перед самыми лютыми муками, не отречется от Христа. Что сказал бы ты, Кальпурний, если бы мы стали просить тебя отказаться от язычества и перестать служить своему монарху? Нет, скорее перестанет светить солнце и погаснут на небе звезды, чем мы отречемся от веры в Господа Распятого.
Кальпурний, сдвинув брови, гневно воскликнул: