Кальпурний, сдвинув брови, гневно воскликнул:
– И на самом деле, для вас померкнет солнце, погаснут звезды, не далее как наступит завтрашний день. Ваши сердца, окаменевшие в заблуждениях, опутанные какой-то адской силой, завтра же станут пищей африканских пантер.
– Бог наша защита!.. В Его руках наша жизнь, наша судьба, – набожно поднимая свой взор, ответила другая женщина.
– Погибнешь! – прошептал Кальпурний и обратился к юношам.
– Вы кто такие? – спросил он их, окидывая своим мрачным взглядом.
Один из них быстро вскочил с земли и бесстрашно выступил перед Кальпурнием.
– Я Марк Фламиний, это – мой брат, а это сестра!..
Вельможа перевел глаза на молоденькую девушку, которой на вид можно было дать не больше 15 лет, и замер в восхищении.
Подобной красоты среди узников Колизея он еще не встречал. Ее миловидная русая головка грустно опустилась вниз. Светлые волосы обрамляли ее белоснежное личико и длинными локонами спускались на плечо и на хрупкую шею.
Темная камера сырой тюрьмы казалась светлей от присутствия в ней этой дивной девушки с ясным, спокойным взором.
На челе у вельможи расправились складки, и он, подойдя к узнице, погладил ее по голове.
– Как тебя зовут, девушка?
– Ирина…
– А твоего второго брата?
– Аврелий.
– Откуда вы родом? Где ваши родители?
Лицо девушки вдруг омрачилось, как бы от тяжкой душевной боли и, не ответив Кальпурнию ни слова, она стала громко рыдать.
Марк подошел к ней и, крепко обняв сестру, поцеловал ее в высокий лоб.
– Не спрашивай ее о родителях, – сердито сказал он вельможе.
– Почему?
– На это тебе гораздо лучше может ответить тот, кто привез нас сюда.
Кальпурний вскинул вопросительный взгляд на воина, которому было поручено охранять фургоны, и тот поспешно подал ему свиток пергамента, где было написано следующее:
«Я, начальник провинции Сицилийской, исполняя волю моего повелителя и великого нашего кесаря, продолжаю искоренять во вверенной мне провинции уже, к счастью моему, остатки преступной христианской ереси. Одних казню мечом, других, более дерзких и фанатичных, предаю мучениям, третьих, наконец, заключаю в темницы. Как это ни грустно, но я должен донести, что новая вера находит себе последователей и ярых поборников не только среди жалкого простонародья, но и людей высокопоставленных, обладающих несметным богатством и, кроме того, осыпанных вашими почестями, могущественнейший повелитель.