– Есть хочешь?
– Пока нет.
– И я нет, к тому же я на диете. Давай кофе выпьем. Ты ведь пьешь кофе?
– Да, большое спасибо, – я ответила с чрезмерной вежливостью. Я одновременно чувствовала себя и в гостях, и дома. Не знаю, почему Анита вызвалась приютить незнакомого человека на целый год в своей квартире и бесплатно его кормить. Ее намек на деньги, такой взрослый комментарий в нашем разговоре, меня обеспокоил. Я ведь даже не догадалась привезти ей подарок из Америки.
– Иди, приведи себя в порядок.
Не знаю, что Анита имела в виду, но все равно я пошла в свою комнату. Села на кровать, достала из рюкзака испещренный печатями официальный документ, напечатанный на машинке, подтверждающий мое право до 31 июля 1987 года «проживать в итальянской семье с целью межкультурного и лингвистического обмена в экуменическом контексте». Приютила ли меня Анита из религиозных соображений? Может, она хотела поймать меня на каком-то грехе, реальном или воображаемом? И что на самом деле означало «экуменический»?
Я сняла ботинки. Пол приятно холодил ноги. Я села на пол и начала разбирать чемодан, стараясь не шуметь. Вдруг удастся стать невидимкой? Но нет, в комнату вошла Салли и села рядом, рассматривая меня печальными глазами. Овчарка позволила мне погладить ее морду и почесать белый колючий подбородок.
– Фрида, иди сюда, кофе остынет.
Анита поставила две чашечки на скатерть с красными цветами. Вместе с ручками кухонных ящиков эти цветы были единственными яркими пятнами на белой кухне. Им вторил цветочный узор на юбке Аниты. Подведенные голубым карандашом глаза хозяйки были цвета моего эспрессо – до того момента, как Анита добавила в кофе каплю молока. Коричневый не сочетался с голубым, но выбор карандаша явно был неслучайным. На загорелом лице Аниты голубой напоминал о бескрайнем море, которое я видела только мельком из поезда. Салли лежала на подстилке в углу и вздыхала. Пока мы в молчании пили кофе, Анита заговорщически смотрела на меня. Мое тело наполнилось беспричинной веселостью.
Анита посмотрела вниз и нахмурилась.
– А что это ты босиком?
– А что?
– Смотри, какие у тебя ноги грязные!
– Где?
Анита наклонилась, взяла меня за ступню, как мама, когда делала мне массаж шиацу. Но вместо массажа Анита шлепнула меня по своду стопы.
– Вот, как я и говорила. Черные-пречерные. И в собачьей шерсти.