Журнал «Юность» №06/2025 - страница 4

Шрифт
Интервал
никогда не верила в эти дроби,
ни в другие сказни про гомогенность,
ни в серийный номер в двух экземплярах.
Господи, спасибо за откровенность, —
быть к тебе чуть ближе, чем представлялось.
Быть к тебе так близко, что все не больно.
Ничего не больно теперь, мой светлый.
Засыпаю в глотку серебряные глагольные
на горе во храме вымоленные монетки.
Оцарапан дом мой штыком до мяса.
Позвонки звонят о любви подстрочно,
и течет река… Из каких запасов?
И поет река что радиоточка.
Быть к тебе так близко, как только можно.
Быть внутри тебя, как свидетель травмы.
Я привыкла – правду считают ложью.
Не привыкну – ложь называют правдой.
А потом и вовсе нас перепишут.
Так уже бывало, все повторится.
Но спасибо, Отче, за то, что ближе…
И за все дописанные страницы.
* * *
когда кончится биография и начнется жизнь
когда каждая фотография будет про счастье
мы с тобой не уедем туда где море целует мыс
мы с тобой не уедем чтобы не возвращаться
никогда не уедем отсюда здесь наша степь
натерпелась такого что боль воплотилась в слово
как над степью нашей снайперы заносили плеть
как по черным датам хвастала смерть уловом
но мы просто жили спокойно не мельтеша
а чего мельтешить-то собственно мой хороший
есть душа и она бессмертна есть ткань вирша́
и она превратилась в шрамы на нашей коже
у любви есть принцип незаменимость черт
вся любовь на свете хороший мой лишь про это
я люблю тебя так же нежно как и эту степь
я люблю тебя как и эту степь почти так же слепо

Проза

Артур Другой


Прозаик, поэт, автор культурно-просветительского телеграм-канала «Дружок, это Южинский кружок». Публиковался в журналах «Дети Ра», «Ликбез», «Опустошитель», «Другой Журнал». Автор нескольких книг, включая поэтический сборник «Люди L» (2019). Занимается медиальным искусством, на стыке текстов, образов, традиционных и цифровых технологий. Выставки и перформансы проходили в ММОМА, Галерее А3, Vladey, Галерее Тартышникова, клубе «Лахесис». Живет в Москве.

В американской тюрьме

1

Когда Сиззи впервые переступил порог блока D старой тюрьмы, ему сразу дали понять, что его жизнь здесь не будет спокойной. Каменные стены, подернутые слоем жирной пыли, пропитанные отчаянием сотен заключенных; здесь царит власть грубой силы и немого страха, власть, стирающая в ничто любого, кто проявит слабость.

Каждую ночь Сиззи засыпал под зловещие смешки, слышал улюлюканье из сумрачных коридоров, чувствовал на себе тяжелые взгляды. Бывало, проходя мимо общих столов, он натыкался на чьи-то ноги, специально выставленные вперед, чтобы он упал, растянувшись на грязном полу. Он привык к насмешкам, привык к ударам локтем в бок на общих работах, в столовой, в прачечной, привык к толчкам в душевых. Весь этот поток унижений хлестал по нему, но его взгляд оставался отрешенным, как у человека, чья душа давно обитает в другом измерении.

Следующая страница