– Дита, слезай, – предупреждающе произнес он, но Эдит покачала головой.
– Никто не зайдет. Сейчас же начнется урок.
– На котором ты тоже должна быть, – подчеркнул он. – Позвонишь потом.
Но он не предпринял никаких попыток отобрать у нее телефон, так что Эдит сочла его слова всего лишь настоятельной рекомендацией. Она набрала домашний номер на круглом диске, но никто не ответил. Две минуты она слушала гудки, наматывая провод на палец, затем со вздохом опустила трубку на рычаг и спрыгнула со стола.
– Приду попозже, хорошо? Ответишь, если мама перезвонит?
– И что мне сказать? – кисло поинтересовался он. – Пожаловаться, что племянница меня ни в грош не ставит?
Эдит против воли заулыбалась и взъерошила его густые черные волосы, едва не сбив очки.
– Неправда! – с чувством возразила она. – Ты лучшее, что есть в этой школе.
Возможно, Эдит приврала, но не слишком сильно. Она действительно любила его. Было не так тяжело находиться вдали от дома, пока она знала, что ее дядя совсем рядом.
Соседки по общежитию Эдит считали, что отношения с матерью у нее неважные. Она оставалась в своей комнате каждую пятницу, когда у платного телефона на первом этаже собиралась очередь из желающих опустить десятипенсовик в отверстие для монет, набрать домашний номер и пять минут повисеть на проводе, прекрасно зная, что все вокруг слышат каждое слово твоего собеседника. Просто они не знали о том, что в здании школы, в учительской комнате, есть отличный новехонький проводной телефон. С разрешения мистера Морелла Эдит заходила в пустую учительскую после уроков, болтала с мамой сколько хотела и не платила за это ни пенса. В курсе была только Робин, дядя умолял Эдит не болтать. Не хватало еще, чтобы каждый день в учительскую выстраивалась очередь из школьниц, канючащих бесплатный звонок.
Еще меньше Эдит хотелось, чтобы в школе начали трепаться о ее родственных связях. Никто, кроме мисс Кэдоган и той же Робин, не знал, что они родственники. Эдит и в школу-то приняли только при условии, что это останется секретом, – в колледже Святой Анны была политика нулевой толерантности к фаворитизму. К счастью, фамилии у них были разные, а походили они друг на друга не больше, чем один японец на другого.
Эдит уже открыла дверь, когда мистер Морелл позвал ее.
– Дита, можешь повесить результаты сегодняшнего теста?