Михаил, девятнадцати лет отроду, сын состоятельной четы предпринимателей из Воронежа, учился в Московском университете на третьем курсе математического факультета. Математика нравилась ему, но главным его желанием было найти Бога, Творца и Создателя всех миров. Каждый день, приходя на лекции по математике, он задавал себе один и тот же вопрос: «Почему я учусь в университете, а не в семинарии? Ведь мой ум и сердце неудержимо стремятся к Богу, а не к изучению математических формул и числовых бесконечностей. С другой стороны, мне не хочется быть священником, или монахом. Я не хочу, да и не могу отречься от мира, мне столько хочется еще узнать и пережить! К тому же, я вряд ли стану достойным священником, или настоящим монахом. Что же мне делать?”
Опять ты витаешь в облаках, – засмеялась его подруга Полина, посмотрев на него своими глубокими, бархатно-черными глазами. – Потом будешь снова спрашивать, о чем была лекция.
Она положила ему руку на плечо и игриво потрепала его за волосы.
– Не люблю, когда ты при всех, – отвел ее руку Михаил, – проявляешь свои нежные чувства.
– Грубиян, – вспыхнула она и отодвинулась в сторону.
После лекций Полина догнала его в коридоре.
– Ты придешь ко мне сегодня? – спросила она, слегка краснея.
– Я тебе вечером позвоню, а сейчас мне надо решить один очень важный вопрос.
– Быть или не быть, – засмеялась она.
– Представь себе, именно этот вопрос, – ответил Михаил.
– Какой ты серьезный и занятый человек, – проговорила Полина.
Михаил поспешно зашел в деканат, чтобы не слышать насмешек своей подружки. Когда через пять минут он вышел, его преследовательница уже исчезла.
– Удалось оторваться от хвоста, – обрадовался Михаил и, выйдя на улицу, направился к метро. Он решил пойти сегодня на вечерню в церковь у Павелецкой, где он еще не разу не бывал. Это был таинственно выглядевший храм с кирпичными стенами, потемневшими от времени. Осенив себя крестным знамением, Михаил открыл тяжелую дубовую дверь и вошел в храм.
От темных стен веяло загадочным теплом. Михаилу до боли была знакома эта атмосфера. Михаил благоговейно глядел на старинные образы; солнце шло к закату, освещая своими лучами иконостас, и иконы, сияя золотом, приводили душу в трепет.
Пока псаломщик читал часы, седовласый священник исповедовал грехи в левом приделе церкви, Михаил спокойно занял место в хвосте небольшой очереди. Вот уже годы он исповедовался в одних и тех же грехах в церкви недалеко от своего дома, и выслушивал слова прощения от священника. Спокойствие его нарушал только подозрительный голосок, доносящийся из глубины его живота, который назойливо повторял: «Да не в чем тебе раскаиваться».