– Но давайте посмотрим на цифры, которые у нас есть, – продолжил Алекс. – Баллы. Пока ноль. Но в награду за успех – по пять каждому. Кирилл, – посчитай нам, что это значит. Сколько мы сможем купить, если выйдем из этого испытания с баллами?
Кирилл, будто только и ждал команды, тут же прильнул к панели, отодвинув Алекса локтем. Его пальцы, еще в меловой пыли, быстро листали категории.
– Основные продукты… Хлеб – 1 балл за буханку в 500 грамм. – Он бормотал, глаза за стеклами очков бегали по цифрам. – Калорийность буханки черного – около 1200 ккал. – Он обернулся к группе, его голос снова набрал сухую, лекторскую интонацию: – Пять баллов на человека. Если потратить все на хлеб – пять буханок. 6000 ккал. На тринадцать человек – примерно 460 ккал на каждого в сутки. Все равно ниже критического минимума, но… лучше, чем 89 сегодня. Значительно лучше. Если экономно распределять… можно протянуть несколько дней. – Он сделал паузу, глядя на Марка. – Это если заработать баллы. Если провалить испытание – минус три балла у всех. И кухня закрыта. Тогда – ноль. Абсолютный ноль.
Марк, все еще прижатый к столу Асей, хмыкнул, но уже без прежней ярости. В его взгляде мелькнуло что-то похожее на расчет.
– Пять баллов… – он процедил, разглядывая панель через головы. – А сосиски? Сыр? Яблоки? Сколько?
– Сосиски – 3 балла за упаковку из пяти штук, – быстро ответил Кирилл. – Сыр плавленый – 2 балла за упаковку. Яблоки – 1 балл за штуку. Рис – 2 балла за пачку 250 г. – Он листал дальше. – Дальше все дороже. Значит, стратегия – жить на хлебе и воде. Хорошо хоть вода бесплатная. Роскошь нам не по карману.
– Роскошь? – Матвей усмехнулся, щелкнув зажигалкой. – Три балла за пять сосисок? По 0,6 за штуку. Дешево. Жизнь тут явно подешевела. – Его взгляд скользнул по присутствующим, оценивающе. – Но баллы-то еще надо заработать. И начинается это с… – Он кивнул на поддон с пятью порциями. – …с этого дурацкого единогласия. Так что, Волков, каков твой «грязный компромисс»? Кто будет жертвовать своим куском сегодня ради призрачной буханки завтра? – эхо циничного вопроса Матвея еще висело в воздухе, как тень скользнула через дверной проем.
Он вошел бесшумно, словно не ступал, а плыл над бетонным полом. Капюшон глубоко натянут, скрывая половину лица. Из-под него выбивались лишь пряди пепельных волос да торчали оголенные провода от наушников, болтающихся на шее. Его руки в черных перчатках инстинктивно потянулись к ближайшей стене, пальцы слегка коснулись холодной поверхности, будто считывая вибрации. Он остановился в метре от толпы, не поднимая головы, не глядя ни на кого конкретно.