«Первое время я очень скучал по деревне и дому, – писал маршал о своей скорняцко-московской одиссее. – Я вспоминал милые и близкие сердцу рощи и перелески, где так любил бродить с Прохором на охоте, ходить с сестрой за ягодами, грибами, хворостом. У меня сжималось сердце и хотелось плакать. Я думал, что никогда уже больше не увижу мать, отца, сестру и товарищей».
Но начались побывки, поездки на родину, и тоска детского, неокрепшего сердца, внезапно оторванного от матери, улеглась. Тем более что рядом был не только дядюшка, пусть и строгий, но всё же родной, а также братья и сестра.
Двоюродные были роднее родных. В мастерских помогали друг другу. Вместе осваивали скорняжное дело и искусство торговли. Вместе и развлекались. И учились. Старший брат Александр неплохо знал немецкий язык. Егора восхищало, как ловко он лопочет по-немецки с некоторыми клиентами и покупателями. И тогда Александр, видя интерес младшего брата, предложил ему брать регулярные уроки немецкого.
В свободное время бродили по Москве. Захаживали в разные лавки, в том числе и в книжные. В одной из них приобрели хорошие учебники по немецкому языку, а также накупили дешёвых, как говорилось в рекламе, «превосходных изданий приключений лондонского сыщика Шерлока Холмса и американского его собрата Ника Картера»[3].
Ещё в Стрелковке чтение стало для Жукова любимым занятием. Своего рода тайной свободой, когда он мог уединиться где-нибудь в сарае или на сеновале под щелью в кровле, куда проникал весёлый солнечный луч, и только он, тот сноп яркого света, делил с Егором сокровенный диалог с автором и его героями. В деревне книг было мало. А тут Первопрестольная открыла перед ним не только лавки, но и библиотеки, а также книжные шкафы знакомых и друзей.
Теперь, сидя у Протвы и наблюдая ход её бесконечных вод, маршал снова вспомнил Стрелковку времён своего детства. Школу в Величкове. Учитель Сергей Николаевич Ремизов время от времени давал ему что-нибудь из своей домашней библиотеки. Он помнил и тот старый книжный шкаф со скрипучими стеклянными дверцами. Когда Сергей Николаевич поворачивал ключ и распахивал дверцы, на них веяло теплом старых и новых книг, и этот запах будил ассоциации. Так на старого солдата действует запах порохового дыма. Из глубины шкафа смотрели на Егора ровные ряды книжных переплётов: А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, И. С. Тургенев, И. С. Никитин, В. А. Жуковский, Ф. И. Тютчев…