Клинышком бородочка, щупленький, но крепенький. Уж и сигареты и папиросы продавались, а у него все был кисет с табаком и трубка, привезенная с войны.
Он пел. Перед тем он трубочку аккуратно положил в кисет. То у него была целая церемония.
Все ходили вокруг и посмеивались, зная, на каком положении он находится. Он был военнопленный у тёти Нюры. Все слышали, как она загоняла его домой:
– Димитрий! Домой.
И он понуро плелся. За глаза он называл свою хозяйку « нянужный алимент.»
Но теперь дядя Митя щедрой рукой угощал всех подходящих к нему. Разгул продолжался, пока вся радость не иссякла при появлении Нюры.
Подошел, пыхтя, автобус. Нюра, всё заметив, молча, поджав губы, заспешила к дому, загруженная сумками. После разведки, увидев, что творило(крышка от погреба – прим. Авт.) у погребицы открыто, а продукты исчезли, она бросилась на базар с воплями.
Ей навстречу разливались рулады:
– Напр-р-расно старушка… , – сопровождавшиеся общим смехом.
– Бястыдник. Халуй! Все украл. Смятану, молоко! А ну, иди домой!
Ушаночка, и без того едва державшаяся на дядьмитиной голове, полетела прямо в пыль. Под общий смех разъярённая фурия грубо схватила его за шиворот и потащила с завалинки магазина.
Так на глазах всей от души веселившейся и растроганной музыкой толпы, которая и так была лишена эстетического удовольствия, «Нюркя» оскорбила дающего концерт музыканта. За что и была сурово наказана. Это был переломный момент. Свободолюбивая душа артиста дала выход давно копившейся творческой созидательной энергии.
"Квантирант" побил обидчицу. После боя, выдержанного Митей с честью, когда посыпалась шерсть и клочья от Нюры, перевес сил перешел на сторону нового хозяина. Изменились и их отношения. Теперь уже дядя Митя принял на себя роль хозяина-мужика и возглавил общее руководство финансами и хозяйством. Нюре того и надо. И на грозное мужское « Нюркя!» тетя Нюра откликалась серебристым голоском теперь не иначе как « Иду, иду, Митенькя!».
Мужики посмеивались, и говорили:
–Ну, Митькя! Прибрал Нюрку к рукам!
3. На Политотделе.
Пыльная степная дорога после дождя превращалась в непролазное болото. Глинистая пыль, которую радостно загребали босыми ногами деревенские мальчишки, и которую называли масляной, своей консистенцией действительно напоминала масло. Но стоило её смочить водичкой, и те же мальчишки разбежавшись могли долго скользить по поверхности, как на катке. Здесь застревало всё: трактора, полуторки, а появившиеся впоследствии «Кировцы» закапывались и тонули по самую кабину.