Она посмотрела на свёрток, едва различимый в темноте сквозь завесу дождя. Четвёртый. Тот же почерк. Тот же полиэтилен.
*Снова он*, – пронеслось в голове Александры, и от этих мыслей стало ещё холоднее, чем от ноябрьского ливня. Арс, чувствуя её напряжение, прижался к её ноге, тихо заскулив. Их двое против невидимого монстра, оставляющего за собой лишь блестящие, смертоносные свёртки. Игра только начиналась. И ставки были уже запредельно высоки.
Глава 2. Автографы прошлого
Сирены умолкли, сменившись мерзким гудением генераторов и резкими командами. Парк Горького превратился в жуткий муравейник под проливным дождём. Вспышки фотокамер выхватывали блестящий полиэтиленовый кокон под дубом, как гигантскую куколку смерти. Александра стояла чуть поодаль, формально уже не являясь первым обнаружившим, но все ещё ощущая ледяную тяжесть находки в груди. Арс сидел у ее ног, плотно прижавшись боком к ее бедру. Его шерсть была мокрой грязной губкой, но его тепло и тяжёлое, ровное дыхание были единственными стабильными точками в этом хаосе.
Капитан Морозов, действительно похожий на размякшую от влаги и недовольства картофелину в промокшем плаще, подошёл к ней. Его маленькие глазки сузились.
"Коваль. Доклад. Подробно. И без твоих обычных философских отступлений."
Александра кивнула, механически вытирая ладонью стекающую со лба воду. Её отчёт был сухим, точным, как инструкция к оружию: патруль, реакция Арса, запах, обнаружение тела, попытка преследования неизвестного в кустах, потеря следа на асфальте. Она упомянула смятый кусочек полиэтилена, идентичный предыдущим находкам. Морозов хмыкнул, записывая что-то в блокнот, который тут же промокал под дождём.
"Четвёртая. Черт бы побрал этого ублюдка," – пробормотал он, не глядя на неё. – "Иди в участок, напишешь подробный рапорт. И высуши этого зверя, а то весь пол загадит." Он махнул рукой в сторону Арса и пошел к группе криминалистов, копошащихся у дерева.
*Высуши зверя.* Александра сжала кулаки. Арс не был просто "зверем". Он был её щитом, её партнёром, её единственным по-настоящему верным другом. Она наклонилась, провела рукой по его мокрой холке.
"Пошли, Тут нам уже не рады."
Дорога до участка в стареньком служебном "Ладе" прошла в гнетущем молчании. Только шум мотора, шуршание дворников и тяжёлое дыхание Арса на заднем сиденье. В голове Александры крутились обрывки мыслей: блестящая плёнка, контур руки под ней, химический запах в кустах… и гнев. Горячий, беспощадный гнев, который всегда поднимался в ней при виде несправедливости, боли, безнаказанной жестокости. Этот гнев был её топливом. И её проклятием.