«Интересно, что с ним случилось», – подумала Ева и тут же пожалела об этой мысли.
Она достала специальную тетрадь – дневник картографических наблюдений – и начала зарисовывать символы. Работа требовала сосредоточенности: каждый штрих должен быть точным, каждая закорючка на своём месте. Символы древних карт часто были ключами к их разгадке.
На третьем символе случилось то, чего Ева не ожидала.
Чернила в её авторучке засветились.
Она отдёрнула руку, но было поздно. Свечение перекинулось с ручки на нарисованные символы, а оттуда – на оригинал. Фрагмент карты вспыхнул ослепительно белым светом, и Ева инстинктивно закрыла глаза.
Когда она открыла их, мастерская исчезла.
Она стояла в круглом зале с высоким куполообразным потолком. Стены были покрыты картами – сотнями, тысячами карт, нарисованных прямо на камне. Они светились изнутри мягким золотистым светом, и Ева видела на них очертания городов, которых не существовало, морей, которые никогда не плескались под солнцем, гор, которые никто не покорял.
В центре зала стоял стол – простой деревянный стол, удивительно похожий на тот, за которым работала сама Ева. За столом сидел человек.
Нет, не человек. Что-то в нём было неправильным – слишком острые углы скул, слишком длинные пальцы, слишком яркие глаза цвета расплавленного золота. Он был одет в простую серую рубаху, рукава закатаны, обнажая предплечья, покрытые татуировками. Но это были не обычные татуировки – это были карты, нанесённые прямо на кожу, и они двигались, менялись, перетекали одна в другую.
Существо (Ева не могла заставить себя назвать его человеком) работало над картой. Огромный лист пергамента был расстелен на столе, и существо наносило на него линии не кистью или пером, а прямо пальцем. Там, где палец касался пергамента, оставался светящийся след.
«Первый Картограф», – поняла Ева с благоговейным ужасом.
Она читала о нём в древних текстах, которые Вера Семёновна хранила под семью замками. Тот, кто создал само искусство картографии несуществующих мест. Тот, кто первым понял, что нарисованное может стать реальным, если вложить в рисунок достаточно… чего? Силы? Веры? Души?
Первый Картограф работал сосредоточенно, не замечая Еву. Или делая вид, что не замечает. Постепенно на пергаменте проявлялись очертания места – города или храма в центре, от которого расходились дороги во все стороны. Сотни дорог, тысячи, они ветвились и переплетались, создавая узор невероятной сложности.