«Зачем я здесь? – мысленно бичевала себя Анна, глядя на портрет Ньютона, который вдруг показался ей строгим и осуждающим. – Чтобы мучить себя? Чтобы дышать воздухом, которым он дышит? Идиотка. Безнадежная идиотка…» Она уронила голову на сложенные на парте руки, чувствуя, как предательские слезы снова подступают. Тяжесть была невыносимой.
Именно в этот момент дверь кабинета открылась. Анна вздрогнула, как от удара током, и резко выпрямилась, инстинктивно вытирая глаза тыльной стороной ладони. В проеме стоял Он. Алексей Сергеевич. Высокий силуэт на фоне освещенного коридора. В руках у него была стопка тетрадей и папка.
«Анна? – его голос, обычно такой уверенный в классе, прозвучал чуть тише, мягче, отчего сердце Анны дико рванулось в груди, забившись как пойманная птица. – Я думал, здесь уже никого нет. Готовишься?»
Он вошел, закрыл дверь. Шаги его по кафельному полу отдавались гулким эхом в тишине и в ее собственном теле. Каждый шаг – удар по напряженным струнам внутри. «Он здесь. Один. Со мной. Боже…»
«Д-да, – выдавила Анна, опуская глаза в учебник. Лицо горело огнем. – Контрольная… завтра…» Голос звучал чужим, сдавленным.
Он подошел к ее парте. Не садясь за учительский стол, а придвинув стул с соседней парты и опустившись напротив нее. Ближе, чем когда-либо. Анна почувствовала легкое движение воздуха, смешанный запах – мела, бумаги, и едва уловимый, но такой знакомый, сводящий с ума аромат его одеколона: древесина, что-то свежее, как горный воздух, и… мужская кожа. Этот запах ударил в голову, как наркотик. Она непроизвольно втянула носом воздух, и ее живот сжался от странного, теплого спазма.
«Анна, – он наклонился чуть вперед, положив локти на парту. Его руки… сильные, с длинными пальцами и четкими сухожилиями, лежали так близко. Анна невольно представила, как эти пальцы держат мел, перелистывают страницы, как они могли бы… Она резко отвела взгляд, чувствуя, как кровь приливает не только к лицу, но и ниже, вызывая странную, пугающую тяжесть и влажность между ног. – Послушай, – продолжил Алексей Сергеевич, его голос был тихим, проникающим глубоко внутрь. – Я не слепой. Последние дни… ты выглядишь очень несчастной. Расстроенной. Словно весь мир на тебя давит. Всё в порядке?»
Его вопрос, его искренняя, неподдельная забота, прозвучавшая в этой интимной тишине, обрушила последние защитные барьеры. Анна почувствовала, как подступает комок к горлу. Она хотела сказать «всё нормально», отмахнуться, но слова застряли. Вместо этого из глаз потекли предательские слезы, горячие и соленые. Она резко отвернулась, пытаясь их смахнуть, но было поздно.