– Дело-то недолгое. Нищему собраться – только подпоясаться. От тебя же это и услышала, – по лицу Марии тенью скользнула печальная улыбка. – Мы тремя семьями на завтра настроились. Хотела вечером забежать попрощаться. А ты вот сама заглянула… Да, вот ещё что: зря мы, кажется, Потапыча в предатели записали. Если бы он правда перебежчиком стал, зачем бы ему нас выгораживать и предупреждать об арестах?
– Думаю, он с партизанами, – шепнула Елизавета. – Я это поняла, когда в середине июля наши с самолётов листовки разбрасывали с призывами к партизанской борьбе. Я бы сама в такой отряд пошла, если бы не дети.
– Ох, отважная ты, Лиза. У меня бы духу не хватило, – проговорила Мария, стыдливо опуская глаза, но вновь оживилась: – Знаешь, давай-ка я за священником схожу. И ещё девчат попрошу, чтобы помогли тело к погребению подготовить. Детей на ночь оставляй здесь, нечего им с покойницей за стенкой спать.
Разговор о Потапыче и партизанах немного отвлёк, но теперь Елизавета снова ощутила леденящий холод.
– Спасибо, Маруся. Дай Бог выжить тебе и семье, – едва ворочая языком проговорила она и тенью поплыла к себе.
Лишь шагнула через порог, подступил приступ панического страха, смешанного с жалостью и к матери, ещё живой этим утром, и к себе. Навалившаяся тяжесть ослабила колени, вынудила сползти по стене. Тело задёргалось в рыданиях.
«Хорошо, что увела детей. Они не должны видеть меня слабой, – пронеслось в голове. – Никто не должен видеть меня слабой, потому что…»
Нервные судороги прекратились так же внезапно, как и начались. Елизавета медленно поднялась, выпрямилась во весь рост:
– Потому, что я сильная! – проговорила она вслух, чеканя каждое слово. – И эти силы ещё пригодятся. Раскисать жене комиссара не пристало. Надо детей сберечь.
Дверь приоткрылась от слабого стука. Елизавета не двинулась с места. Снаружи толкнули сильнее. На пороге возникли соседки с верхних этажей.
– Лизонька, Маша сказала, что тебе помощь нужна.
Вчетвером женщины с трудом дотащили отяжелевшее безжизненное тело до ванны. Обмыли. Вернув на постель, одели в погребальное.
В подъезде послышалась тяжёлая поступь. «Священник», – поняла Елизавета и поспешила встречать. Увидев на пороге отца Николая, она ахнула, благоговейно склонила голову для благословения, приложилась к протянутой руке.