Поднявшись, бросила благодарный взгляд в сторону Маруси за то, что привела именно этого батюшку – её духовника.
Шурша в полной тишине рясой, тот прошёл в комнату. Осенил крестом собравшихся. Прочитал молитвы.
– Панихиду отслужу. С захоронением помогу, – мягко проговорил он и принялся обмерять покойницу.
– Завтра поутру привезут гроб. Помощники тоже будут, не беспокойтесь…
Певучий голос отца Николая продолжал звучать, но Елизавета больше не улавливала смысла, только смотрела на батюшку, как на ангела, сошедшего с небес в искреннем намерении облегчить её судьбу.
Оставшись одна, она остановилась перед покрытым накрахмаленной салфеткой стулом у изголовья постели. Сквозь туман слёз взглянула на тарелку с нетронутой кашей. Вспоминала, как заботливо приносила еду и пыталась покормить мать, хоть та и отказывалась.
Через плотную завесу переживаний в сознание просочилась неожиданная мысль: «А что, если после похорон больше сюда не возвращаться?»
Ещё минуту назад Елизавета казалась себе обессилевшей, но вдруг почувствовала, как открывается второе дыхание. Она достала из кладовки чемодан. Принялась складывать самое необходимое.
Сборы оказались недолгими. В две платяные сумки поместились остатки провизии: хлеб, макароны, картошка. Отдельно завернула несколько очищенных морковен. Документы убрала в дамский ридикюль. Скудные денежные запасы зашила в подол пальто.
«Теперь можно прилечь», – подумала она и, тяжело вздохнув, отправилась в постель.
Ночь прошла в душевных терзаниях. Сострадание при мысли о трудностях, выпавших на долю матери, сменялось обидой на безразличие той к собственной дочери. И так по кругу.
Наконец жалость переборола. «А ведь именно от мамы я получила внешнюю стать, твёрдый характер и несгибаемую волю», – эта благодарная мысль увлекла в тревожный, непродолжительный сон.
За окном голодным волком завывал ветер. Елизавета открыла глаза. «Какое неласковое утро», – подумала она с тревогой. Встала с кровати, потянулась, расправила плечи. Не изменяя привычке, умылась ледяной водой. Причесалась. Собрала длинные волосы в сетку-паутинку, скрепила за ушами заколками.
Оделась в чёрное, пошла к иконе. Перед образом Богородицы упала на колени. Молилась долго, истово и, осенив себя последним крестным знамением, внезапно ощутила невероятную силу.