Оля, столкнувшись с другим, отлетела к третьему.
Елизавета неуклюже слезла на пол. Поспешила в прихожую. Прихватив с вешалки сыновний ремень, выскочила на лестничную площадку, сбежала по ступеням.
Во дворе хулиганы отбрасывали девчонку от себя, словно мяч, и зло шипели:
– Перебежчица! Шкура!
– Вот я вам сейчас задам! – грозно выпалила Елизавета, потрясая кожаной петлёй.
Двое мальчишек тут же побежали прочь. Третий задержался на миг, выставил ногу. Оля запнулась, повалилась лицом вниз.
– Что же это они негодные творят?!
Сокрушаясь, что не успела вовремя протянуть руки, Елизавета помогла рыдающей девочке подняться. Осмотрела лицо. Убедившись, что ссадины не глубокие, стала смахивать носовым платком пыль и приговаривать:
– Ничего-ничего, до свадьбы заживёт, – потом мягко добавила: – Пойдём, Оленька, домой тебя отведу, надо ранки обработать.
– Там… Там нет никого. Родители по…оздно придут, – всхлипывая, пробормотала та.
Елизавета повела соседскую дочку к себе. В подъезде пыталась разузнать, на что так обозлились мальчишки, но не услышала ничего вразумительного. «Какие же они жестокие. Ещё совсем дети. А если бы на месте Оли был кто-нибудь из моих, и никого из взрослых не оказалось бы рядом?..» – мысли болью отдавались в груди.
Она написала записку. Сбегала в соседний подъезд, оставила в замочной скважине.
Вечером за Олей пришёл отец. Взирая на поцарапанное лицо дочери, он будто даже не удивился, лишь спокойно поинтересовался, в чём дело. Елизавета рассказала, что знала. Иван Потапович скупо поблагодарил и, пропустив Олю вперёд, вышел следом.
Ночь прошла в беспокойстве ещё за одного ребёнка. И, когда на утро раздался стук в дверь, Елизавета почему-то испугалась именно за соседскую девочку, подумав, не стряслось ли что-нибудь опять.
Но нет, за дверью стояла Мария. Глаза её часто моргали, в пальцах трепетал листок бумаги, голос дрожал:
– Лиза, ты уже видела повестку?
– Мне никто не приносил. Да ты заходи, объясни толком.
Соседка шагнула через порог.
– В почтовом ящике смотрела?
– Нет ещё. А что стряслось?
– Всех вызывают в комендатуру с документами. Я так понимаю, новые власти проводят ревизию, – она помолчала, будто что-то решала. – Может, не ходить? Откуда они узнают, была я там или нет? Повестка-то без фамилии.
Елизавета задумалась.
– Маруся, – сказала тихо, – думаю, идти надо. Главное, ничего про мужа не говори.