– Представляешь, что Петя подумает? Девушка, которая через неделю хотела уйти – вдруг и правда сбежала? Я улыбалась, но в голове было много мыслей. Слишком много.
Когда мы приехали к ЗАГСу, я сразу заметила машину мужа. Сердце оборвалось. Рядом с ней – стояла припаркованная машина моего бывшего.
Я испугалась. Очень. Подойдя ближе, я увидела его. Он стоял на ступеньках с братом и своими родственниками.
Паника накрыла меня с головой. Я машинально остановилась и уже почти повернулась, чтобы уйти. Бежать. Но рядом оказался мой брат. Он тихо приобнял меня и сказал:
– Пойдём. Не бойся. Всё будет хорошо. Мы подошли к ЗАГСу и стали ждать своей очереди.
Бывший и его семья стояли рядом, но никто не поздоровался. Я, словно по сценарию внутренней победы, просто подошла и спокойно сказала: – Поздравляю вас, Виталик. Поздравляю, Даша.
Он покраснел – злость, растерянность, неловкость. Не знал, куда себя деть, пробормотал что-то и поспешно ушёл. И тут произошло то, чего я не ожидала. Мама бывшего подошла ко мне, обняла и с искренностью в голосе сказала: – Поздравляю тебя. Я была в шоке.
А моя мама в этот момент наклонилась ко мне и шепнула: – Он лучше, чем тот. Ты всё сделала правильно. И тогда я поняла: я не сбежала. Я пришла.
В ЗАГСе было тихо и светло. Нашу фамилию объявили, и мы зашли в зал.
Всё происходило как в замедленной съёмке. Меня слегка трясло, сердце колотилось – не от страха, а от осознания: сейчас моя жизнь навсегда изменится.
И вот момент настал.
Нам подали папку с документами. Я взяла ручку – и расписалась, как будто делала это всю жизнь.
А вот Петя… Петя растерялся.
Он долго смотрел на бумагу, словно пытался расшифровать древний манускрипт. Мы с сотрудницей ЗАГСа и мамой по очереди объясняли, куда именно ставить подпись.
– Вот тут, Петя. Нет, ниже. Да, вот здесь!
Он, кажется, даже вспотел. Минут десять мы буквально «тыкали» в нужное место, и всё это время он пытался не выглядеть глупо, но получалось смешно.
А потом я посмотрела видео.
На нём казалось, будто я его заставила.
Серьёзно, со стороны – как будто я сама его притащила, поставила под венец, а теперь не отпускаю, пока не распишется.
Мы смеялись над этим потом долго.
Но в тот момент, когда он всё-таки расписался, я почувствовала, как наступает не конец свободы, а начало чего-то другого. Сложного. Возможно, странного. Но моего.