В конце, как ни в чём не бывало, девушка продолжила лирическое повествование о своём житии-бытии в Александрии Египетской. «Жду возвращения с победой и с щитом в руках! Будь верен своему слову и нашей любви. Твоя Таис».
Птолемей закончил чтение, но взгляд от пергамента не отрывал: он пытался настроить себя на беспечный лад, дабы своим выражением лица убедить Эвмена в абсолютно обыденном содержании письма. «Таис спасла Валтасара, а я накануне отправил Александру донесение с местом его нахождения. Правильно ли я поступил?» – сомнение отразилось болью в ладони.
– Эвмен, у тебя есть вино? – в конце концов стратег поднял взгляд и расплылся в улыбке. – Я отец, и это нужно отметить! Кстати, надеюсь курьера, принёсшего столь радостную весть, не запытали до смерти? Адреса-то известен, а такие стойкие воины очень полезны на курьерской службе.
– Трудится в конюшнях. Ожидает своей участи на правах раба.
– Не губи его, а лучше забери себе. Мало кто в ойкумене знает о запрете переписки со своими родственниками в армии, минуя царскую почту. А Таис, та вообще по воле Александра живёт в Египте. У нас здесь нет оттуда даже носильщиков, вот она и отправила письмо так, как смогла. Да и ты знаешь её прежнее ремесло, не терпящее болтливости. Она всегда очень трепетно относилась к сокрытию всего, что её приходилась слышать или видеть. Поэтому и пишет по привычке так ухищряясь, – он протянул свиток: – Кроме того, что касается исключительно мужа и жены, здесь ничего иного нет. Но в любом случае за то, что не заставил меня ждать прибытия Александра – я твой должник. Опечатывай письмо и неси вино!
В день осеннего равноденствия Птолемей прибыл в царскую ставку – город Наутак, что находился в трёхстах стадиях южнее Мароканд. Всю дорогу он напряжённо размышлял, как не позволить Александру ознакомиться с хранящейся в Бактрах реляцией о результатах дознания и письмом от Таис. Или же, в случае если это произойдёт, как дезавуировать в глазах царя их содержание. То ли он сам себя убедил, то ли реальность действительно была таковой, но угроза теперь им воспринималась более актуальной, нежели внимание к его персоне со стороны проклятого акинака. Впрочем, о том, что осеннее равноденствие настало, напомнил именно он. Это произошло ещё до встречи с царём, в палатке у командира царской конной агемы Клита Чёрного. Сподвижник и один из ближайших друзей Александра искренне обрадовался прибытию товарища. Сославшись на отсутствие правителя, который с его слов: «Надел персидские шаровары и поехал к какому-то местному вельможе за любимым лакомством – очередной порцией лести», Клит предложил пока пообедать. Стратега несколько смутило столь грубое высказывание. Иларх элитных царских гетайр и прежде не отличался сдержанностью, однако никогда не позволял себе подобной вольности суждений.