Лина слушала, и строгие линии ее мира расплывались, подернутые слезами, которые она не смела пролить. Она видела это. Не как Страж, анализирующий данные, а как живое существо, содрогающееся от чужой боли. Она чувствовала фантомный холод Ксерона на своей коже, слышала беззвучный крик его умирающих городов.
«Старейшины… жрецы… маги… Мы перепробовали все, – Кай устало потер виски. Пыль его мира осталась на его коже, как знак принадлежности. – Древние ритуалы обращались прахом в руках. Новые заклинания – испарялись, не родившись. Мы остались… наедине с нашей гибелью». Он поднял голову, и теперь в его взгляде была не только скорбь, но и вопрос. «В самых древних, почти стертых хрониках нашлось упоминание. О Стражах. О тех, кто держит нити реальностей. Легенда. Безумие. Но когда стоишь на краю пропасти…» Он замолчал.
«…хватаешься за любую иллюзию», – закончила Лина тихо.
«Это не иллюзия, – возразил Кай с неожиданной силой. – Ты здесь. Врата существуют. Значит, есть… возможность. Иной порядок. Иной закон».
Лина отвернулась, глядя на спокойную, равнодушную пульсацию Арки. Закон. Она была его воплощением. Его инструментом. Нарушить его – значило предать все, чему ее учили, все, во что она верила. Предать Элара. Предать память предков. Но отвернуться от Кая… значило предать что-то более глубокое. Ту искру сострадания, что делала ее не просто функцией, а человеком.