Она положила журналы на тумбочку рядом с Мэтти и спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
– Джонни? – снова проскрежетала Мэтти.
Она напряглась, приготовившись к плохим новостям. Валяясь без дела на больничной койке, Мэтти располагала уймой времени, чтобы вообразить худшее.
– Он в палате на другом конце коридора, – сказал Ник. – Слегка помят и весь в синяках, а еще у него подозревают сотрясение мозга, но в остальном все в порядке.
Мэтти выдохнула и почувствовала, как по всему телу прокатилась волна облегчения. С Джонни все в порядке. Ее худшие опасения не оправдались.
Приходил безжалостно-деловитый врач.
– У вас серьезный перелом большой и малой берцовых костей. Пришлось оперировать и устанавливать штифты, – объяснил он.
С профессиональной беспристрастностью он принялся описывать, как будет проходить период реабилитации, сказал, что Мэтти придется несколько недель, а то и месяцев провести в инвалидной коляске – до тех пор, пока не восстановится плечо, смещенное во время падения, когда порвались удерживающие его связки. Лишь после этого она сможет начать пользоваться костылями. Потом можно будет перейти на ортез для стопы и ходить в нем – «не недели, а точно месяцы» – таков был мрачный прогноз.
Похоже, не скоро я буду снова вскакивать на высокие парапеты набережных, – безрадостно пошутила Мэтти про себя. Неужели та дождливая фотосъемка действительно происходила всего несколько дней назад? Поверить в это было невозможно – впрочем, ни во что из произошедшего невозможно было поверить. Ведь по плану у нее был сейчас счастливейший отпуск, каникулы с любимым мужчиной и друзьями, нелепо-огромные бокалы пива, обильные альпийские ужины и романтические объятия у камина… Никто не предупреждал, что вместо этого она будет лежать в больничной палате вдали от дома, не в состоянии встать на ноги.
В швейцарской больнице Мэтти провела еще три дня, толком их не заметив, потому что обезболивающие надолго погружали ее в беспамятство. Пожалуй, такая доза и лошадь вырубила бы, – подумала она, в очередной раз проваливаясь в сон. С каждым пробуждением лежать становилось все неудобнее. Нога под гипсом нестерпимо чесалась – казалось, по ней бегает стая муравьев, и каждый раз, когда Мэтти пыталась пошевелиться, ребра протестовали и кричали от боли. Кара и Ник навещали ее каждый день, Кара сидела у кровати подруги часами: красила ей ногти в кислотный зеленый, кормила шоколадом и приносила разные сплетни в надежде немного приободрить. Джонни сначала видно не было, но ближе к вечеру второго дня, когда Мэтти стало особенно тоскливо, он наконец пришел. Ее мужчина, которого она уж и не чаяла увидеть, одетый в соблазнительно наброшенный больничный халат, медленно двигался в ее сторону.