Семён Штейн трудился на заводе. В относительной молодости он каким-то чудом ловко научился выполнению одной производственной слесарной задачи. Задачи настолько специальной, что найти второго такого умельца не так-то и легко, поэтому дядю Семёна держали в коллективе, несмотря на то что в остальном он считался законченным растяпой и увальнем. Даже когда началась война и пожилой, но бодрый дядя Сёма захотел уйти добровольцем, директор завода сообщил куда следует, что Советская армия в опасности и лучше товарища Штейна держать подальше от оружия, тем более он приносит такую огромную пользу создающему это самое оружие предприятию.
Но мы отвлеклись. Итак, маленький Шломо спросил у мамы:
– А почему у нас столько гостей и почему так много всего вкусного?
– Дядя Семён ушел. Мы его провожаем.
– Так его же нет. Как же можно провожать того, кто уже ушел? И я не понял, куда он ушел? Неужели он отказался так вкусно поесть и ушел голодный? И когда он вернется?
– Шломо, малыш, я сейчас тебе кое-что расскажу.
Далее на детскую психику вывалили самосвал информации о бренности бытия и конечности жизни. Шломо слушал не моргая и по окончании лекции взял паузу на осмысление. Мария Яковлевна даже испугалась, что ребенок не справится с шоком, и стала подумывать отыграть информацию назад, дескать пошутила, но будущий Соломон Израилевич спокойно уточнил:
– А что, с неба совсем-совсем нельзя вернуться?
– Нет, Шломо, нельзя.
– А как же дядя Иисус?
От этого вопроса в голове Марии Яковлевны перегорел транзистор. И дело даже не в том, что она не знала, как ответить. Стало решительно непонятно, что делать с запустившей корни крамолой в неокрепшую голову еврейского мальчика. Кто предатель, на самом деле особо искать не пришлось бы. Шломо имел кое-что общее с Пушкиным, а именно – русскую деревенскую няню, которой, впрочем, строго-настрого запретили устраивать ребенку уроки религиозной пропаганды. Вероятно, запрет был нарушен и предстояло провести следствие с последствиями. Однако время на ответ заканчивалось, и мама Шломо, потрепав его за ухо, ласково сказала:
– Малыш, Иисус такой один.
– Поэтому евреи его повесили на крест? И поэтому нас все не любят?
Как вы догадываетесь, в голове Марии Яковлевны взорвался весь жесткий диск.
– Это тебе няня сказала?!
– Нет, это мне сказали в детском саду, когда я им рассказал про дядю Иисуса.