. Художник возводится в ранг Демиурга, что, однако, не означает, что он создает миф, но не воплощает его: он прячет его от чужих глаз, чтобы «после поисков, усилий, всестороннего обдумывания и, наконец, открытия смысла стала более дорогой истина, потускневшая было от обыденности»
134, и потому «в поэтической темноте надо подразумевать не меньший смысл, чем в божественной»
135. Истина скрывается «творцом» под покровом слов и суждений. Всё тот же Боккаччо демонстрирует полисемантическую интерпретацию мифа, активно оперируя при этом образом Прометея, в деяниях которого он находит многочисленные аллегории на идеалы, характерные для его эпохи. Образ аристотелевского демиурга, творца и мыслителя, исследователя, являющегося, возможно, воплощением не столько человека, сколько Природы (Космоса), познаваемой социумом, становится весьма актуален. Так или иначе, перед нами дальнейшее развитие средневековой традиции полисемантизации мифологии в контексте философской традиции античности в прочтении ренессансного антропоцентризма. И всё же от идеи полисемантизма мифотворчества Возрождение переходит к идее субъективности всех таких смыслов. Тем самым Ренессанс подготовил почву для исчерпания аллегорической трактовки мифа.
Ренессансная идея субъективности мифосмыслов привела к глубокому противоречию в аллегорической трактовке мифотворчества. Превалирование художественного образа над философскими трактовками в интерпретации мифа продемонстрировала исключительную субъективность творца, уведя на второй план поиски мыслителем объективно обусловленного и закономерно прослеживающегося в мифе. С учетом невозможности в философии эпохи Возрождения выработать механизм смыслового анализа мифа, который мог бы быть своего рода эталоном для рефлексирующего субъекта, рассматриваемая категория ввиду очевидной вариативности стала по большей части трактоваться в качестве субъективного акта художественного воображения, что заставляло пересмотреть свою позицию сторонников эвгемеризма.
Таким образом, ренессансная аллегорическая концепция мифа заложила основы формирования европейской науки, в том числе исследующей миф как «срез эпохи», однако в условиях трансформации ренессансных идей в рационализм эпохи раннего нового времени аллегоризация и символизация античной мифологии стали рассматриваться не более чем проявления идеализма, лишь отдаляющие от поиска истины, искомой человеком, на смену которой должна прийти более объективная доктрина анализа закономерностей окружающего мира. Так, например, Эразм Роттердамский подчеркивал, что аллегоризм схватывает только букву, но не дух истории: «Подобно тому, как невелик прок от божественного писания, если ты станешь упрямиться и настаивать на букве, так немного пользы принесет и поэзия Гомера с Вергилием, если ты будешь думать, что вся она аллегорична»