Утром перед осмотром их выстроили лицом к длинному белому зданию. При свете солнца Хамза разглядел, что у здания жестяная крыша, выкрашенная серой краской, а вдоль всего фасада тянется деревянная терраса. Еще он разглядел, что за закрытыми дверьми нижнего этажа, которые он заметил в сумерках, прячутся конторы и лавки. Он насчитал семь дверей и восемь забранных ставнями окон. Двери и окна в центре здания были открыты. У центра площадки – впоследствии Хамза приучился называть ее экзерцир-плац – высился флагшток.
Омбаша–нубиец[30], который разбудил их и выстроил на плацу, прохаживался туда-сюда вдоль шеренги, молча тыкал в рекрутов крепкой бамбуковой палкой, чтобы выровнять строй. Все были босые, даже те, кто вчера шел в сандалиях, и в обычной одежде, а омбаша – в военной форме цвета хаки, с кожаным патронташем, сапогах, подбитых гвоздями, феске с орлом и с тряпицей, закрывающей шею от солнца. Немолодой, чисто выбритый, худощавый и крепкий, несмотря на брюшко. Зубы побурели от ката. Строгое лицо его блестело от пота, на висках виднелись шрамы: пугающе невозмутимое лицо нубийца-аскари.
Удовлетворившись прямизной и неподвижностью строя, омбаша обернулся к офицеру: тот вышел из конторы, расположенной в центре здания, вдоль которого стояли рекруты. Омбаша выпрямился и крикнул: свиньи к осмотру готовы. Хава швайн таяри. Офицер, тоже в форме цвета хаки и в шлеме, не двинулся с места, но поднял стек, приветствуя омбашу. Выждав мгновение, дабы не уронить свой авторитет, он спустился с террасы и направился к рекрутам. Медленно пошел вдоль шеренги, время от времени останавливаясь и вглядываясь то в одного, то в другого, но ничего не говорил. По четверым похлопал стеком. Омбаша перед осмотром велел рекрутам стоять смирно, глядеть прямо перед собой и ни в коем случае, никогда не смотреть немецкому офицеру в глаза. Хамза сразу понял, что тот приметил его. Он почувствовал это еще до того, как худощавый, чисто выбритый офицер спустился с крыльца, и, когда тот остановился напротив него, Хамза невольно содрогнулся. Офицер был не такой высокий, как казалось, когда он стоял на террасе, однако выше Хамзы. Немец задержался перед ним на считаные мгновения и двинулся дальше, но Хамза не глядя увидел, что глаза у офицера строгие и почти прозрачные. За ним тянулся терпкий лекарственный душок.