Желание узнать ближе своего биологического отца пропало. Это знакомство не принесло ни радости, ни облегчения, ни понимания. Открывшиеся ей факты жизни матери никак не могли объяснить ее собственную жизнь: «Как она могла так поступить со мной? Она же знала, насколько невыносимо быть отвергнутой!»
***
В комнате совсем стемнело. Лишь обнаружив, что не может различить букв на конвертах, Катя поняла, что провела здесь несколько часов. Сколько из них за чтением, сколько за тяжелыми мыслями ── она не знала.
Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показалась голова отца, или кто он ей на самом деле.
── Катя, Котенок, ── это было что-то новое. Он так никогда ее не называл, даже в самом детстве. А тут, видимо, материны запреты на ласку рухнули, или бояться ее перестал ── чего мертвую-то бояться, вот и осмелел.
── Катя, Котенок, пойдем, я ужин разогрел, ── тихим голосом, просительно проговорил он.
── Иди, я сейчас, ── глухо ответила она.
── Может, хоть свет тебе включить? ── еще одна слабая попытка проявить заботу.
── Не надо. Иди. Я приду, ── Катя поймала себя на том, что постаралась сказать, как можно мягче.
Она, словно опасалась обнаружить в себе грубость и бессердечие, переданные ей по наследству кровным родителем.
Дверь осторожно закрылась, и Катя вновь погрузилась в темноту материной комнаты. Она почти никогда не заходила сюда раньше: мать запрещала. И вот впервые она оказалась здесь, и не одна. В комнате присутствовали те, кто мог быть ее семьей: ее мать и…. Слово «отец» никак не вязалось с тем грубым и самовлюбленным мужиком. Но родителей, как известно, не выбирают. И она, семнадцатилетняя, только теперь узнавала их.
Сил продолжать чтение почти не осталось, но переносить на завтра ── на это не было сил тем более. Катя встала и включила свет. Надо закончить сегодня. И закрыть эту страницу. Пусть завтра будет другой день. Неизвестно, каким он будет, но все страдания и унижения пусть останутся в сегодня. Она не хочет тянуть их за собой.
***
И Катя взялась за конверты с адресом Курганской области: «Игнатову А.А.». Вот, значит, какую фамилию она могла бы носить. «Игнатова», ── пробовала она на вкус. Внутри ничего не отзывалось. «Панкратова», ── сравнивала с той, с которой прожила все семнадцать лет. Особой разницы не чувствовала.
«Лешенька, дорогой, если бы ты знал, как без тебя плохо и пусто. Ты только вчера уехал, а мне кажется, что вечность прошла с тех пор. Странная штука ── время. С одной стороны, без тебя оно как будто остановилось, никуда не движется, а с другой, такое впечатление, что уже давным-давно тебя не видела. Не смотрела в твои глаза, не вдыхала твой запах, не любовалась, как ты смешно втягиваешь в себя ложку супа.