Во время одной из тех ужасных ссор, когда родители, сцепившись, видимо, забыли про сидевшего под открытой дверью ребенка, он слышал, как отец простонал:
– Моя любовь к ней была неблагословенна. Тебе знакома эта боль.
– Кому ж она неведома? – откликнулась мать. – Кто ж незнаком с этой болью? Или ты думаешь, я не знаю боли разбитой любви? Думаешь, я ничего не чувствую?
– Нет, нет, не вини меня! Только не ты! Ты – луч света на моем лице! – кричал отец, возвышая голос, и голос срывался. – Не обвиняй меня. Только не начинай все заново.
– Не стану, – отвечала она, и ее голос стихал, шипел.
Наверное, они снова поссорились, думал мальчик. Он ждал каких-то слов матери, объяснений, и злился на себя за то, что не в силах сам задать вопрос, вынудить ее рассказать причину своих слез.
– Отец тебе сам скажет, – вот и все, что он услышал в итоге. Мать отпустила его и ушла в дом. Миг – и ее поглотил сумрак коридора.
4
А вот и отец – пришел за ним. Только что проснулся, глаза еще красные спросонья. Левая щека тоже покраснела, наверное, намял во сне. Приподняв край рубашки, отец почесал живот. А другая рука в то же время задумчиво почесывала пробивающуюся щетину на подбородке. Борода у него отрастала быстро. Обычно он брился второй раз в день после сна. Он улыбнулся Юсуфу, расплылся в широкой ухмылке. Юсуф так и сидел у задней двери, там, где мать оставила его. Отец подошел и присел на корточки рядом с ним. Мальчик догадался, что отец только делает вид, будто все в порядке, и встревожился.
– Как насчет небольшого путешествия, осьминожка? – спросил отец, обхватив его рукой и обдавая запахом мужского пота.
Юсуф почувствовал тяжесть отцовской руки на своем плече и с трудом удержался от порыва уткнуться лицом в грудь отцу. Для таких порывов он уже чересчур взрослый. Он уставился прямо в глаза отцу, пытаясь понять, о чем тот говорит. Отец со смешком прижал его к себе, сильно сдавил.
– Ну, ты хоть притворись, что не рад, – сказал он.
– Когда? – Юсуф осторожно высвободился.
– Сегодня! – громко, бодро ответил отец, а затем усмехнулся и слегка зевнул: мол, ничего особенного.
– Прямо сейчас.
Юсуф приподнялся на цыпочках, слегка согнул колени. Внезапно ему захотелось в уборную, но он все так же неотрывно смотрел на отца, ожидая полного объяснения.
– Куда я поеду? А как же дядя Азиз? – решился спросить он.