Фрейя смотрит вдаль и тяжело сглатывает. Неужели? Серьезно? Но в правилах указано, что невозможно попасть на конкурс, не сдав десятистраничный тест, не написав исследовательскую работу в десять тысяч слов и не набрав минимум девяносто восемь процентов из максимально возможного колличества баллов. Кто бы стал так заморачиваться просто ради поездки?
Контейнер с пахлавой продолжает переходить из рук в руки, но Хейзел лишь отмахивается своей потрепанной книжкой.
– Я уже два года как не ем сахар – в смысле в чистом виде, – самодовольно уточняет она. – Кому он нужен, если есть свои ульи?
– О, так ты держишь пасеку? – интересуется из-под шляпы Кваме, вытянув длинные, как у паука, ноги на свой рюкзак.
– Вообще, ресторан, но и пасеку тоже, – словно невзначай роняет Хейзел. – А ты?
– Я устроил гастро-деревню в Глазго, – отвечает Кваме, садясь прямо.
Внутри все сводит, но на сей раз виной тому не тошнота, а волнение. Фрейя что, единственный человек на лодке, у кого нет собственного виноградника, бистро, пасеки, гастродеревни, ресторана или всего этого разом? Вроде предполагалась игра на равных, а не две недели жесткого спарринга с крупнейшими гастрономическими миллиардерами Европы. Да, она прошла тест и технически обладает теми же знаниями, что и все остальные, но чем это обернется на практике? Судья на экзамене похвалил эссе Фрейи и назвал ее раздел о сардинах в сицилийском стиле «мастер-классом о том, как жарка, запекание и консервирование рыбы могут сохранить содержание омега-3 в продукте», но действительно ли это имеет значение сейчас, когда она сидит с кучей поваров, обладающих куда лучшими навыками и опытом? За неимением бумажного пакета, в который можно было бы подышать, Фрейя опускает руку в бездонное море, наслаждаясь тем, как поток теплой воды омывает пальцы. Она еще никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке.
Двигатель выключается, и моторка, покачиваясь, по инерции плывет к берегу. Фрейя хватается за поручни. Туда-сюда, вверх-вниз… Внутренности никак не могут успокоиться. Нужно продержаться еще немного, до суши рукой подать.
– Эгей!
Ее внимание привлекает высокий мужчина в шортах цвета хаки, который стоит на пристани и тянется за веревкой. У него ноги как у теннисиста, загорелые и накачанные. Точеная челюсть и широкие плечи. Морской бриз приподнимает белую хлопковую рубашку, обнажая рельефный пресс, и Фрейя остро осознает, что в открытую пялится на незнакомца, а в ее животе танцуют бабочки. Отвернувшись, она пытается взять себя в руки, но мысли путаются, перескакивая от страданий насчет своей профессиональной неполноценности к откровенной похоти. Что, черт возьми, с ней такое? Она должна думать о свежем воздухе, свежей еде и изучении местных кулинарных приемов. А не о том, чтобы провести с незнакомцем ночь на пляже, в деталях распробовав лучшие деликатесы Кипра. Тем не менее, как сказала Хади, нет ничего плохого в том, чтобы немного полюбоваться на красоту.