– Все может быть против вас, но надежда есть всегда. Другие уже не раз это доказали. Одно скажу точно: «Золотую ложку» вручают в редчайших случаях. Наш конкурс не для слабонервных. – Димитрий шлет гостям ослепительную улыбку, его глаза сияют. – А теперь пора передать вас в надежные руки Кристоса, превосходного повара из материковой части Греции. Он вырос в Афинах и обладает богатым набором кулинарных приемов. Мы с братом очень рады, что Кристос согласился присоединиться к нашей команде. Он научит вас готовить несколько лучших кипрских блюд. – Он вновь опускает темные очки на переносицу. – Пожалуйста, пройдите сюда, и я провожу вас в таверну Базигу.
Итак, что в сухом остатке. Шансы могут быть не в ее пользу, конкуренция жесткая, но «Золотую ложку» все-таки можно выиграть.
>Хади
>Погуглила я эту твою таверну. НИЧЕГО. Вообще. А по запросу «Золотая ложка» выпадает сайт знакомств для тех, кому за восемьдесят. Ты вообще куда поехала?
>Хади
>P. S. Да, вылить красивому мужику на ногу кофе не слишком круто, прям какой-то фут-фетиш, но ты делала вещи и похуже.
>Фрейя
>Это какие?
>Хади
>В Сталина влюблялась.
>Фрейя
>В молодого Сталина! Откуда я знала, что это он? Думала, просто модель для обложки подобрали. Да и школьная любовь не считается. Ты вон тоже считала двадцатилетнего Байдена потрясным.
>Хади
>Туше, сучка.
Может, в сети таверна и не существует, зато в реальности очень даже. Невероятно захватывающее место, одно из лучших на острове. Таверна примостилась на вершине скалы, и оттуда открывается вид на бесконечные просторы чистой изумрудной воды – идеальная точка, чтобы есть и наблюдать, как солнце садится за море, а луна восходит из-за гор. Димитрий ведет их через обеденную зону, усеянную кашпо с яркими цветами, прямиком к кулинарной школе.
Внутри таверны нет ни мансардных окон, как в «Лучшем поваре Америки», ни прямого доступа к свежему воздуху, как в шатре «Лучшего пекаря Британии», но недостаток солнечного света компенсируется атмосферой: в помещении темно и прохладно, а на стенах мешанина из рыболовных сетей и антиквариата. Когда глаза привыкают к темноте, Фрейя видит древнюю швейную машинку, гигантскую карту острова, веревочные качели и старинную камеру на штативе. Нет ни единого кусочка свободного пространства, но тут Димитрий открывает всю дальнюю стену: деревянные панели на петлях с лязгом щелкают друг о друга, и ослепительный дневной свет льется внутрь. Таверна предстает перед гостями во всей своей красе. Солнечный свет играет на мозаичном полу. Желтое золото оттеняет яркую бирюзу. Лозы вылезают из корзин и переползают на винные бутылки, их листья вьются вокруг фотографий в рамках, транзисторных радиоприемников и раскрашенных стульев, прибитых на середине стены. С потолка свисают грозди пластиковых воронок, медных кувшинов и металлических дуршлагов, которые звенят на морском ветру.