Слепые глаза снова уставились на него. В них мелькнуло что-то – не понимание, а скорее жалость. Глубокая, беспросветная жалость.
– Летим? – шепот стал еще тише. – Она… движется. Всегда. В Пустоте. По Воле. Воля… Того, Кто Умер… – Существо замолчало, его дыхание стало прерывистым. – Его Воля… ведет… Его Последний Приказ… – Голос оборвался навсегда. Глаза остекленели окончательно. Голова безвольно упала на сросшуюся с полом грудь. Только тонкие волокна, связывающие тело с кораблем, еще слабо пульсировали, вытягивая последние капли жизни.
Силван отпрянул, охваченный ужасом. Тот, Кто Умер. Последний Приказ. Эти слова сливались с холодным импульсом ЦЕЛЬ, все еще жгущим его сознание. Он был на корабле, который был живым существом. Корабле, который двигался по воле умершего бога. И он, Силван, был здесь заперт. Часть этого безумия.
Он огляделся, и его охватила новая волна паники. Там, в тени пульсирующей "почки", шевельнулось что-то еще. Не человек. Нечто низкое, покрытое слизью и хитиновыми пластинами, с множеством суставчатых конечностей. Оно медленно выползало из щели в стене, похожей на рану. Маленькие, лишенные разума глазки сверкнули в багровом свете, уставившись на Силвана. Издало булькающий, щелкающий звук и поползло в его сторону, волоча раздутое, пульсирующее брюшко по теплому полу.
Это был не труп. Это был обитатель. Часть экосистемы Плоти.
Силван вскочил на ноги, адреналин на миг победил слабость. Он отшатнулся, споткнулся о скользкий выступ живой ткани и покатился по наклонному полу в сторону другого туннеля. Щелкающее создание не стало его преследовать, потеряв интерес.
Он лежал в темном боковом ответвлении, дрожа всем телом, прислушиваясь к гудению Плоти и стуку ее невидимого сердца. Запахи, пульсация, холодная воля умершего бога в его голове – все это сливалось в единый кошмар. Он был внутри чудовища, летящего сквозь космическую пустоту к неведомой, ужасной цели. Он был крошечным паразитом в кишечнике божественного инструмента. И пробуждение было лишь началом погружения в бесконечный ужас Утробы.
Внезапно, на его внутренней стороне предплечья, куда он инстинктивно прижал руку от холода, кожа заныла. Он поднял руку, вглядываясь в багровый полумрак. Там, под тонким слоем грязи, проступал странный рисунок. Не татуировка. Это было похоже на… прожилку. Темную, тонкую, как паутинка, вросшую в его собственную кожу. Она пульсировала в такт с гулом корабля.