В те годы у нас в доме прибавилось комфорта. Дядя Амир предпочел бы дом попросторнее и в более благоустроенном районе. «Это же не значит, что тебе придется платить за аренду», – не раз повторял он, но мама всегда обрывала его и меняла тему. «Мне и здесь хорошо», – говорила она. Иногда они косились на меня, и я тоже говорил, что мне здесь хорошо, поскольку думал, что их интересует именно это. На то, чтобы разобраться, о чем они спорили на самом деле, мне понадобилось немало времени.
Многие улицы в нашем районе правительство распорядилось привести в порядок. Маленькие домики, ветхие и убогие, снесли, а вместо них вдоль расширенных дорог с новым хорошим освещением выросли современные многоквартирные дома. Такие здания, выкрашенные в яркие цвета, появились не только в разных частях города, но и в небольших поселках, где они угрожающе нависали над старыми покосившимися домишками. Из-за перебоев с электричеством улицы иногда погружались во тьму, а насосы переставали работать, так что вода не добиралась до верхних этажей и обитатели новых квартир жаловались на дурной запах из переполненных туалетов, в жару особенно сильный. Некоторые уголки, включая наш, избежали переделок, и мы продолжали жить в путанице узких улочек. Временами я слышал, как дядя Амир ругает наше жилье и спорит из-за него с мамой: тут, мол, вечный шум, никуда не спрячешься от глупых назойливых соседей, которые всюду суют свой нос, эта крикливая толстуха постоянно со всеми собачится, у нас не дом, а дыра, и каждый день мне приходится смотреть на эти жуткие безобразные трущобы. Дядя Амир часто называл наш дом дырой. Они спорили и по другим поводам: из-за денег и из-за корзинки с едой для папы. Иногда дядя Амир сердито выбегал из комнаты, напоследок бросая через плечо обидные слова. Он говорил, что скоро переедет в собственную квартиру, но пока неплохо было бы привести в нормальный вид хотя бы кухню. И у нас стали появляться мастеровые – они поставили нам электроплиту, смонтировали шкафчики и рабочие поверхности, установили раковину и посудомойку, натянули на окно сетку от мух и комаров, повесили вентилятор, привезли холодильник. «Теперь можешь делать нам глазированные пончики и жарить отбивные с картошкой», – подкалывал дядя Амир мою мать, зная, как она не любит готовить. Этим его кормили раньше в отеле, и он порой принимался расписывать свои отбивные с картошкой, чтобы позлить мать, когда она в очередной раз подавала на стол зеленые бананы и карри с рисом. Дядя Амир без конца шутил и валял дурака.