Прежде чем покинуть магазин, я зашел попрощаться к жене Хамиса. Она наклонилась и поцеловала меня в щеку – это было неожиданно, потому что раньше мы с ней почти не разговаривали.
– Позаботься о себе, а мы позаботимся о нем, пока ты не вернешься, иншаллах[26], – сказала она. – Нам это совсем не трудно.
Я пожал руку Хамису, сел на велосипед и помахал хозяевам, снимая с себя обязанность кормить узника. Я не знал, кто будет возить ему корзинку, когда я улечу в Англию. Домой я приехал с облегчением и чувством выполненного долга, а там опять взяли свое тревоги и воодушевление, связанные со скорым путешествием, и я снова стал перебирать по списку вещи, которые нельзя забыть, и опасности, которых необходимо избежать. Как и папа, я еще никогда не выезжал из своей страны.
Перед расставанием мать сказала мне:
– Ты вернешься, я знаю, только не заставляй меня ждать слишком долго. И пиши почаще, ладно?
– Я буду писать тебе каждый день, – сказал я, и она улыбнулась моей горячности.
Вечером я отправился в Лондон рейсом через Аддис-Абебу и позже не мог вспомнить почти никаких подробностей этого перелета. Все было так странно: внутренность салона, земля, расстилающаяся внизу, сама мысль, что ты вдруг очутился над облаками. Я изо всех сил старался не сделать ничего глупого. Мне казалось, что впереди меня ждет что-то необыкновенное, и я даже не подозревал, что я всего лишь очередной простофиля, которого швырнули навстречу тяжелым испытаниям.
Через два года после этого мой дед, которого я никогда не видел, Маалим Яхья, вернулся на родину. Тогда ему было уже семьдесят и он жил в Куала-Лумпуре, куда перебрался из Дубая. Старый учитель приехал, чтобы забрать своего единственного сына, который, по слухам, лишился разума. Мой отец не возражал против того, чтобы его отец оформил документы и заказал билеты, нашел парикмахера, согласившегося прийти в магазин и подстричь его сына, купил ему новую одежду, а потом, в назначенный день, приехал на такси и забрал его из комнаты, где он много лет влачил одинокую и беспросветную жизнь человека, пострадавшего из-за любви. Наверное, когда они поднялись на борт самолета, отправляющегося в Куала-Лумпур, в глазах моего отца стояли слезы – так же, как два года тому назад у меня.