Мама из детских воспоминаний… Обычно ее речь была мягкой, но терзавшие сердце страхи и беспокойство то и дело прорывались наружу. Частенько она спорила с отцом, а после очередных сражений с родственниками плакала или даже выла в голос. Эти постоянные срывы пугали маленького Сэнтаро, и он просто мечтал о том, чтобы на столе всегда было что-нибудь сладкое. Ибо настоящий покой в душе у мамы наступал, лишь когда она лакомилась лепешками мандзю[4] или какими-нибудь пирожными. Больше всего он любил минуты, когда мама с улыбкой приговаривала:
– Мм… Как вкусно, правда, Сэн?
Интересно, что бы она сказала, угости он ее цубуаном от Токуэ-сан? И какое выражение было бы на ее лице?
Но если так – может, оценили бы и другие? А ему самому это стоило бы…
– Двести иен в час? – усмехнулся он себе под нос.
Если бабуля готова работать за такие гроши, так что ж… Объявление о подработке он повесил не потому, что зашивался с работой в одиночку. Все куда проще. С жареными лепешками словом не перекинешься. Вот и захотелось, чтобы рядом на кухне находился кто-нибудь еще.
Но неужто она и впрямь согласится на двести?
Захмелевший мозг уже сам, не спросясь, произвел несложные вычисления. Платить старушке сумму, которую она сама же и предложила, – почти то же, что нанять ее без оплаты. Но за это он получит потрясающего качества цубуан, который здорово поднимет его продажи. Что позволит ему увеличить ежемесячные выплаты – и приблизит день, когда он наконец вылезет из долговой ямы!
Вот только… Рука его с чашечкой сакэ вдруг застыла в воздухе.
Как быть с ее пальцами? Что ни говори, а смотреть на них неприятно. Не распугают ли они всех его покупателей?
И тут его осенило. Так может, задействовать ее только для изготовления начинки?
– Ну конечно! – поддакнул он сам себе.
Пускай Токуэ-сан готовит на кухне бобовую пасту – и все. Может, ему удастся слямзить ее ноу-хау? А через месяц-два старушка так устанет, что уволится сама. В ее-то годы!
– А вот перед клиентом маячить не стоит! – брякнул он вслух.
Хозяин лапшевни, принимавший заказ у клиента за соседним столиком, обернулся и пристально посмотрел на него.
Спохватившись, Сэнтаро поднял чашечку.
– Еще сакэ! – потребовал он.