– Все в порядке, Элиза?
– Эм-м? – Я изображаю недоумение, затем притворно улыбаюсь. – Да, конечно. Просто… думаю об эссе. И о том, что мне дальше с ним делать.
Обе издают протяжные ахающие звуки и опять синхронно кивают.
– Это хорошая мысль, – говорит высокая. – Ты обязательно должна с ним что-то сделать. Ты должна… О! Ты должна монетизировать свою популярность.
– Да! – Надя азартно тычет в меня пальцем и чуть не выкалывает мне глаз. – Упс! Извини. Но Стефани права. Когда пост залетает в «Твиттере», люди начинают делать рекламу другим блогерам или набирают еще больше подписчиков через кросс-промо, постят аккаунт подруги-кондитера, например.
– У тебя что-нибудь на примете? – спрашивает Стефани, перегибаясь через спинку своего сиденья.
– Что, подруга-кондитер?
– Что-то, что нужно прорекламировать, – со смехом уточняет она.
И хотя это глупо – и сейчас совершенно не имеет значения, – я ловлю себя на том, что все-таки думаю о популярности, снова ощущая то же головокружительное чувство, как и утром. Я всегда мечтала, чтобы люди читали мои тексты – и получали от них удовольствие – и теперь, впервые в жизни, у меня есть аудитория. У меня есть читатели. Возможно, если бы я опубликовала новые посты, пока у людей еще держится интерес, то могла бы… Не знаю. Начать карьеру писателя. Сделать себе имя. Я могла бы стать Автором, а не просто любительницей складывать слова в предложения.
Но с той же скоростью, с какой надежда прорастает в моей груди, я загоняю ее обратно.
Люди всего лишь хотят услышать подробности, раз уж думают, что мой пост был правдивым. Они думают, что я встречаюсь с милым парнем, который устраивает мне спонтанные прогулки на мотоцикле по городу, и однажды танцевал со мной среди полок супермаркета, и пишет мне «спокойной ночи» каждый вечер. Они влюблены в мою историю любви.
Если я хочу продолжать писать и, как выражается Стефани, «монетизировать славу», мне придется продолжать врать.
– Я не знаю, – медленно говорю я. – Может быть…
Прежде, чем я успеваю закончить, распахивается дверь, и все замолкают.
Наша учительница математики, мисс Суй, шагает к доске. На одной руке балансирует устрашающая стопка бланков, в другой покачивается кейс. Она напоминает мне преподов из моих прошлых китайских школ. Все в ней резкое: взгляд, голос, крой белоснежного блейзера. Ее манеры тоже напоминают мне о тех преподавателях.