Детектив Брум терпеливо выслушала и заверила жалобщицу, что сделает всё возможное, чтобы раскрыть злодеяние. Дайна умела слушать стариков и спокойно относилась к любым их словам. Отчасти потому, что её мать была уже в таком же возрасте, отчасти благодаря опыту – в юности она была волонтёром и периодически дежурила в доме престарелых.
С молочником, который обслуживает улицу Миссионеров, Дайна тоже поговорила. Тот клялся, что всё привозит и оставляет, как обычно, на крыльце перед дверью. А что там дальше происходит с молоком – не его забота.
– Если бы старая карга не дрыхла до полудня, а сразу забирала банки с крыльца, то ничего бы и не пропадало, – обиженно ворчал молочник. – Я всю жизнь молоко продаю, и отец мой продавал, и дед. Сроду не мухлевали! Если что и случалось, то заказчики сами были виноваты. Я и в суде так скажу, если что. Не позволю пачкать честное имя нашей семьи.
Детектив заверила, что обязательно разберётся в этом деле. Молочник сразу успокоился.
***
Вечером Дайна заехала к матери. Миссис Ольга Брум жила в квартале одноэтажной застройки, в небольшом доме с аккуратным газончиком под окнами. В своё время дочь уговаривала её переехать в квартиру, куда сама Дайна перебралась ещё во время учёбы в полицейской академии, но миссис Брум отказалась. В этом доме она прожила тревожные и счастливые годы своего брака и вырастила дочь. Из этого дома отец Дайны, офицер полиции Отто Брум, ушёл на своё последнее дежурство. На этом крыльце Ольга получила последнюю весточку от мужа – короткую записку пляшущими буквами: «Держитесь, девчонки! Люблю вас нежно». Уголок записки был оборван, край запачкан запёкшейся кровью. Отец был тяжело ранен в перестрелке и умер, когда Дайне было тринадцать лет.
Мать резала тёплую шарлотку, потом потянулась за чашкой, сморщилась и прижала правую руку к груди.
– Что, мама, опять болит? – встревожилась Дайна.
– Подай мне мазь, вон там, на полочке… – проговорила миссис Брум.
Дайна подала матери тюбик. Та зажала его подмышкой, здоровой рукой отвинтила колпачок и выдавила немного мази на больную руку.
– Может, всё-таки переедешь ко мне? – осторожно спросила Дайна. – У врача давно была?
– Пару недель назад. Всё то же самое. Вот новое средство мне выписали, помогает. Так что не надо ничего, я справляюсь. И потом, зачем мне переезжать? Ты же сутками на работе пропадаешь. Всё равно мне надо быть самостоятельной. Пока я могу о себе позаботиться, не вижу никакого смысла переезжать. И хватит об этом. Скажи лучше, ты договорилась на семнадцатое? Тебя отпустят?