– Почему бы тебе не посидеть с нами немного? ― предлагает отец.
– Мне нужно принять душ. ― На этих словах у меня срывается голос, и я откашливаюсь, чтобы родители ни о чем не догадались. ― Прошлой ночью я плохо спал, и…
– Но, милый… ― начинает возражать мама, однако отец перебивает ее:
– Ладно, сынок, не переживай. Мы оставим тебе фахитос, завтра поешь, ладно?
Киваю, не оборачиваясь. Выхожу в коридор, мое отражение смотрит на меня из круглого зеркала, и меня разрывает на куски. Дверь в кухню уже закрывается за мной, но я успеваю увидеть в зеркале, как мама опускается отцу на колени и утыкается лицом в его плечо. Он обнимает ее и целует ее волосы. Дверь захлопывается, и я остаюсь во мраке. Из зеркала на меня смотрит мерзкая морда ― а ведь я был так близок к тому, чтобы убить этого чувака. Из кухни доносятся слабые всхлипы матери. Взбегаю по лестнице, врываюсь в свою комнату, бросаю рюкзак на кровать. Я хочу сломать что-нибудь, разнести на части. Не что-нибудь, а все-все-все. Невыносимо хочется орать во все горло, но вместо этого я кусаю подушку, чтобы заглушить собственный крик.
Мне нужно сделать что-то, заняться хоть чем-нибудь, кроме самобичевания. Беру скетчбук, плюхаюсь на кровать и пытаюсь сосредоточиться на чем-то, что я могу нарисовать, но одни и те же образы продолжают преследовать меня: невидящие, пустые глаза Ноа, окровавленное лицо Джоша, машины, столкнувшиеся на повороте, искореженный металл, разбитое стекло… Хватит. Усилием воли я выбрасываю эту сцену из головы, и тут внезапно перед глазами встает образ Эльфийской Принцессы, точнее, Эльфийки ― Ночного Кошмара.
Нет, я не позволю ей преследовать меня и в моей собственной голове. Но водопад… Его я могу нарисовать. Я делаю быстрый набросок всего леса, чтобы не задремать, хотя шансы уснуть невелики ― после аварии я толком ни разу не сомкнул глаз. Я перепробовал все: считал овец, считал задом наперед, слушал колыбельные ― ничего не помогает. Видимо, для таких, как я, отдых уже не право, а привилегия. Даже закрывать глаза теперь стало опасно. Каждый раз, когда я начинаю дремать и чувствую, как глаза у меня слипаются, под веки проскальзывает очередной кошмар, чтобы вновь широко распахнуть их. Так что я готовлюсь к очередной ночи без сна.
Когда я возвращаюсь в дом Ротвеллов, они как раз заканчивают ужинать. Я вхожу в гостиную и здороваюсь с ними, но они уже включили телик и с головой погрузились в него. Это теперь на весь вечер. Судя по всему, мой план сработал ― они вроде ничего не подозревают. Боль пульсирует в груди, все тело требует отдыха, но если я не съем что-нибудь, то потеряю сознание на месте. И поскольку есть на кухне нам не разрешают (а я пыталась), я сажусь за обеденный стол вместе с ними. Бекка наверху, ее тарелка пуста, а близнецы на еженедельной терапии по управлению гневом. Поглощаю макароны с сыром (с низким содержанием жира и соли), фоном бормочет Шон Хэннити