Пока он упаковывает нашу покупку, мы молчим. Потом он бормочет с марсельским акцентом, будто режет слова ножом:
– А уж он-то разбирается, можете мне поверить! Клянусь тебе… Да уж. Вот у кого чутье так чутье, не упустит свое… Опытная бестия! Нюхом чует, где прикуп ночует, это уж я вам гарантирую, да-да, дамы-господа! И каждый раз хочет выманить у меня! Что ж, старается – а сам-то за медный грош удавится! Проклятье… людей не переделаешь.
Он быстро окидывает взором наши вежливые ужимки, протягивает мне пакет и продолжает так же фамильярно:
– Ах да. Что я… вот что. Я вспомнил тут, он сказал мне, что это азиатская картина, вьетнамская, что ли, думаю, ну вроде как стильная штучка, или, может, китайская, если не ошибаюсь, и еще – что это вроде как не подделка. Уф. Да, точно, теперь вспомнил. Мы всё шутили насчет прелестной куколки. Как он на нее запал-то! Так и сказал: топ-модель! Ишь ты, просто фанат, твою ж маманю, как мы хохотали! От души! А знаете, китаянка эта на переднем плане-то и впрямь стройняшка!
Он подхохатывает, и, когда мы уже уходим, а он дружески похлопывает меня по спине, у него вдруг гулко урчит в животе.
– Ого-о-о! Пока, молодежь, попутного ветра, в добрый час!
Я обвиваю левой рукой шею Мелисанды, ласкаю ее волосы и дышу их чувственным ароматом таитянской гардении, он околдовывает меня. И мы идем дальше, я держу картину под мышкой, преисполненный решимости прояснить, что значат эти волнующие совпадения. Я в душе посмеиваюсь – до того почти физически ощутимо возбуждение Мэл, вдруг обнаружившей такое сходство.
Она не идет, а скачет вприпрыжку, как козленок. Каблучки цокают с сухим стуком кастаньет. Импровизированный фламенко в сопровождении шепота листвы с солнечными брызгами.
О блинах забыли. Э-э, да что за беда – они по-любому и в подметки не годятся бретонским крепам моего детства. Особенно тем, какие я обожаю больше всего: хрустящим, с кружевными краями, а сверху четвертушки печеных яблочек, и щедро политым Salidou, а ведь это всего лишь божественная смесь карамели с подсоленным маслом.
Что ж, не повезло стремянке-этажерке: сегодня не ее день.
Мысленно я вспоминаю, где может находиться сейчас моя лупа. В ящике стола или на дне коробочки с инструментами…
Чувствую, как меня снедает живое нетерпение: хочу поскорее к нам.