Максим крепче обнял ее, но его объятия не приносили утешения. В них не было прежней уверенности. Он тоже что-то слышал? Сквозь сон уловил ее панику? Или… почувствовал тот холод, что висел в комнате? Он молчал, гладя ее по спине, но его взгляд беспокойно метался по темным углам, по щелям в полу, к заколоченному окну. Запах… запах гнили внезапно изменился. Он стал слаще, приторнее, с нотками разложения плоти, которой раньше не было. Как будто в комнату внесли гниющий букет давно умерших цветов. И еще… едва уловимый, но отчетливый звон. Как будто где-то далеко, в глубине дома, в подвале или за стеной, звякнул крошечный колокольчик. Один раз. Чистый, ледяной звук. И смолк. Звук детской игрушки. Или погребального звона.Пробуждение в Кошмаре: – Ксюш! Ксюша! Очнись! Ради Бога! – Голос Максима, резкий, испуганный, разорвал кошмар. Его руки трясли ее за плечи, больно впиваясь пальцами. Паралич отпустил как по волшебству. Ксюша вдохнула с судорожным, хриплым всхлипом, захлебываясь рыданиями. Она вцепилась в Максима, дрожа всем телом, как в лихорадке. Ее пальцы впились в его спину. – Там… там кто-то был! – она задыхалась, слова вылетали обрывочно, путаясь. – В углу! Ребенок… или тень… Дети… они шептали! Звали меня мамой! И… и трогали! Ногу… – Она судорожно потерла щиколотку, где еще ощущался ледяной ожог. – Паралич… как раньше… но… но это было реально, Макс! Они здесь! Они в доме! Они хотят меня! Максим направил фонарь в зловещий угол. Луч света выхватил пустоту, пыль, осыпавшуюся штукатурку. Ничего. Он поводил лучом по комнате. Пусто. – Кошмар, – сказал он, но голос его дрожал. Он сам был бледен, его глаза бегали по теням. – Сонный паралич. Ты же знаешь. Из-за стресса, усталости… Этот дом, этот старик… Все на нервы. Здесь тихо, темно – идеальные условия для таких… галлюцинаций. – Он пытался убедить себя больше, чем ее. – Это не галлюцинация! – закричала Ксюша, отчаянно, ее голос сорвался на визг. – Я чувствовала! Я слышала! Они трогали меня! Они хотят меня! Мамой! Как тот старик говорил! «Замена»! – Слово «замена» вырвалось как проклятие.