Значит я обязана отправить кого-то в город и привезти пострадавшим то, чего они лишились из-за пожара.
Как только мы подъехали к деревне, тут же к воротам гурьбой высыпали детишки разных возрастов.
Улыбнувшись, я остановила лошадь и спрыгнула на землю.
– Леди! Леди приехала! Леди! – раздавались детские крики то тут, то там.
Посмеиваясь, я достала простые карамельки, которые собирала Авдея каждый раз, как я собиралась в деревни.
Я раздавала конфеты щедро, понимая, что малыши редко видят сладости. Маленькие ручонки тянулись ко мне со всех сторон, тут же слышались слова благодарностей.
Дети… Им не нужен какой-то особенный повод для радости.
– А где взрослые? – грубовато спросил Бертан, глядя на малышню сверху вниз.
– Так у дома старости, – выкрикнул самый смелый, вихрастый, рыжеволосый мальчонка. – Тама храмовник мёртвых отпевает. Тятька говорит, закапывать пора, а то жарко, вонять начинает.
– Боже, – шепнула я, прикрывая на миг глаза.
Мне никогда не привыкнуть, что в этом мире, особенно в деревнях, иное мнение о смерти. Но слышать такое от ребёнка лет семи дико.
Запрыгнув в седло, я тронула бока лошади.
Пускать лошадь рысцой в деревне нельзя. Под копыта то и дело выскакивают дети, собаки, кошки, куры. Один раз даже поросёнок выбежал.
Так что едем мы медленно и аккуратно.
И чем ближе дом старосты, тем страшнее мне. Я уже слышу заунывную молитву храмовника, слышу судорожные рыдания.
– Бертан, ты нашел виновного? – тихо просила, подъезжая ближе к капитану.
– Ищем, миледи, – хмуро отозвался мужчина. – Есть подозрения, что в лесах скрылся. Я отправил отряд на поиски.
– Хорошо, – выдохнула я.
Спрашивать, кого заприметили на роль невинно казненного, не хотела.
Я узнаю, потом, когда буду присутствовать на казни и давать отмашку палачу.
Я узнаю о семье невиновного, о его жизни и деяниях.
Спрячу в копилку грехов ещё и этот, убеждая себя, что защищаю семью. Иначе озлобленные люди с факелами придут в мой дом.
Мы спешились недалеко от дома старосты. На небольшом перекрестке, в наспех сколоченных гробах, лежали тела. А рядом рыдающие родные. Остальные стояли чуть поодаль. Тихо переговаривались, чтобы не мешать храмовнику.
– Миледи, – заметили меня крестьяне и опустились на колени.
– Встаньте. Помолимся все вместе, чтобы переход погибших был лёгок, – приказала, боясь взглянуть в глаза людям.