На втором пункте остановлюсь короче, ибо он очевиден. Когда ты – парень на коляске, то девушка всегда сверху. Вот такая вот победа феминизма. Она или сверху лицом к тебе, или сверху попой к тебе, или боком-на шпагате (но это для гибких), или же классическое шестьдесят – девятое удовольствие. Нюансы могут меняться, но эти три основные позы – база сексуального опыта чувака на коляске. Чтобы разблокировать новые позы уколитесь спинразой за несколько миллионов долларов.
Всё, я помыт. Зову родителей. Папа ловко вытягиват меня за подмышки из воды и сажает на деревянную перегородку. Дальше мама вытирает старым розовым полотенцем. Пока спускается вода, мама тщательно промакивает тело, я держусь за папу, ибо больше не за что. Душем мама смывает пену с ног, и папа накидывает на меня белый халат с надписью «Россия». Теперь папа подхватывает меня под коленями правой рукой, за плечи левой, и выносит из ванной. Мама ругается, что он опять открыл балкон. Ребёнок голый с духоты на мороз. Папа молча относит меня на кровать. Ещё есть пол часика полежать и надо одеваться. В два часа придёт Лиза. Если не опоздает.
Естественно, Лиза опоздала. Она приехала радостная в половине четвертого, в лёгком чёрном одеянии и воздушном шарфе. Мы сидели у меня в комнате на сложенном диване, перед нами уже пол часа как Лизу дожидаются остывающие заказанные роллы. День, посвященный сексу начался с совместной жратвы. Маленький столик, на нём коробка с японской едой, в блюдечке соевый соус, сбоку две чашки чая предусмотрительно заваренные папой. Дверь в нашу комнату закрыта, но Лиза вновь напряжена. По квартире бегают родители, собирая себя и собирая какие-то вещи. Сколько я не упрашивал маму быть готовой к Лизиному приходу чтобы тут же оставить нас дома одних, без толку. Маме потребовалось ещё полтора часа чтобы сделать прическу, одеться, и накраситься перед поездкой в магазин. Стоит ли упоминать, что перед Лизиным визитом дом полностью выдраили? Приход незнакомых людей всегда был для мамы (и из-за этого всей семьи) стрессом. Маме всегда было важно, что скажут люди, хоть и с годами этот грех постепенно отступил. В итоге то драгоценное время, распланированное мною для разврата и похоти было сдвинуто уборкой и сборами. Только без чего-то семнадцать мы наконец-то остались одни. Мои руки на её лице. Долгие страстные поцелуи. Череда глубоких засосов на её шее. Укуси меня, её бескомпромиссный приказ. Кусаю её губы, кусаю её плечи, лишь провожу зубами по её горячей и уже красной шее. Скромная и нервозная на людях, со мной она позволяет себе быть совсем другой, совсем настоящей. Она может баловаться как не в себя. Или быть роковой и страстной. Играть с ней во всякие детские игры также прекрасно, как и трахаться.