Она встала рано утром, с рассветом. Муж в командировке в Москве, приедет завтра, дети спали. Она хотела пить. Налив себе воды с лимоном, как Ее научила подруга, следящая за своим здоровьем, Она стала смотреть в окно. Уже рассвело, даже проезжали машины, и шли редкие прохожие.
Она пила эту ненавистную воду с лимоном, хотя у Нее потом болел желудок, и вкус Ей откровенно не нравился: кисло.
Пила, потому что так надо, пила, потому что так сказала подруга, пила, потому что.
И вдруг Она резко вылила остатки лимонной воды в раковину, вслух твердо сказав себе: «Не мое!» – и пошла досыпать.
Она встала рано утром, с рассветом. И этот рассвет помог Ей многое осознать.
Она готовила рыбу, хотя жареную рыбу Она ненавидела с детства.
С того момента, когда мелкая кость вонзилась в горло, и Она, захлебываясь от кашля, не могла дышать. Тот страх и беспомощность Она запомнила на всю жизнь. А так все хорошо начиналось.
Ее тринадцатый день рождения, гости. В этот раз только Ее гости – друзья по школе. А не как раньше – взрослые люди и родственники, которых любила приглашать мать, показывая изобилие стола и свои финансовые возможности в подарках дочери.
В этот раз на ее 13-й день рождения были приглашены все свои. И Вася, который так ей нравился и которому хотела нравиться Она.
Все были довольны. На горячее была рыба с картошкой, такая, с корочкой и луком, запеченная в духовке. Когда в комнату это блюдо принесла бабушка, запах был сильным до слюноотделения. Гости стучали вилками, быстро поглощая вкусняшки, так делала и Она.
И вдруг почувствовала резкую боль где-то в горле, кость вонзилась, и Она не могла ее не проглотить, не выкашлять. Она испугалась.
Она испугалась, что выглядит глупо, что потечет тушь и что все это будет видеть Василий, которому она так хочет понравиться.
А потом Она не на шутку испугалась, что умрет, так и не исполнив свою мечту. Она хотела стать актрисой.
В комнату прибежали мама, бабушка, потом они позвали соседку, тетю Валю, работающую медсестрой в местной поликлинике. И та спокойно уверенной рукой пинцетом достала эту кость, испортившую Ей день рождения.
Она умылась, вроде успокоилась. Конечно, боль в горле еще не прошла. И Она как будто не могла говорить. Словно что-то сдавило Ей горло, то ли от боли, то ли от страха. Пока, в силу возраста, Она с этим не разбиралась. Это было потом, а тогда Она молча просидела остаток своего дня рождения, даже не попробовав праздничного торта, с заботой и так старательно с соблюдением семейного рецепта, приготовленного Ее бабушкой.