Джеймс кивнул, не отрывая глаз от пива.
С шумным и напускным дружелюбием, какое Хокан позже встречал у проповедников и уличных торговцев, надушенный мужчина задал очень длинный вопрос, а потом сделался объемнее, заложив большие пальцы в рукава жилета.
В ответ Джеймс буркнул то ли с дерзкой, то ли с испуганной сухостью.
Толстяк, не теряя невозмутимой улыбки, сочувственно кивнул, словно имел дело с больным дитем или безобидным дурачком.
Драгун, уползший в самый темный угол, зажал одну ноздрю и выстрелил соплю. Толстяк вздохнул, взмахнул в его сторону дряблой рукой и извинился усталым, даже материнским тоном. Затем повернулся обратно и задал новый вопрос – с вечной улыбкой, вечной вежливостью. Джеймс таращился в кружку эля. Толстяк повторил вопрос. Лишь немногие игроки и выпивохи могли притвориться, будто ведут свои разговоры. Джеймс несколько раз обмахнул грязную стойку ребром ладони. С наигранным терпением толстяк показал на магазин, где они только что закупались припасами, и что-то снисходительно объяснил. Договорив, он пожал плечами и посмотрел на Джеймса, и тот после долгой паузы ответил: «Нет». Толстяк снова пожал плечами, оттопырил нижнюю губу, хлопнул себе по бедрам, подняв мощную волну флёрдоранжа, и покачал головой, словно отказывался принимать какой-то невероятный вымысел за неопровержимую истину. Он постоял еще с задумчивым видом, затем изогнул брови и кивнул, притворяясь, что наконец понял ответ Джеймса и примирился с ним. Драгун высморкал вторую ноздрю. Ничего не вылетело.
Бармен уж было собирался подлить Джеймсу снова, когда в таверну заглянул паренек из магазина и объявил, что осел готов. Джеймс достал из кармана штанов несколько монет, но толстяк, разыгрывая смертельную обиду, воскликнул: «Нет-нет-нет-нет-нет-нет!», – и вклинил накрахмаленный рукав между Джеймсом и барменом. Коротко и церемонно что-то заявив, он сделал глубокий вдох и, наконец, повторил, пока его пальцы заползали меж пуговиц жилета: «Добро пожаловать в Клэнгстон».
Хокан и Джеймс вышли и проверили веревки и ремни вьюков на осле. Джеймс медленно пустился в путь, не оборачиваясь, но Хокан задержался у коновязи. Он огляделся, убедившись, что его никто не видит, и жадно напился из лохани, черпая бурую воду пригоршнями, бок о бок с лошадьми, осаждаемыми мухами. В баре загоготали. Хокан повернулся, испуганный и сконфуженный, но дверной проем был просто черной дырой в залитом солнцем фасаде. Потом он вспомнил женщину и поднял глаза. Окно поблескивало непроницаемо. Хокан нагнал Джеймса, и они вместе покинули единственную улицу Клэнгстона.