Группу пациентов психиатрической лечебницы сопровождала молодая женщина лет тридцати в белом халате. Мужчины, одетые в одинаковые сине-черные униформы, шагали за ней. Они шли по двое, некоторые пары держались за руки, как дети. Замыкали колонну двое совершенно взрослых пациентов, они визжали, и солнце над их головами палило, как будто все целиком принадлежало только этому ареалу, отрезанному от мира высокими стенами. Яна на пешеходной дорожке, замедлив шаг, направилась к корпусу номер 6 – именно там лежал ее отец. Один из питомцев постучал себе по лбу именно в тот момент, когда она переходила через дорогу. Он словно хотел ее спросить, что она делает тут, в дурдоме. У него был выразительный длинный подбородок. Он приветственно помахал ей, и она ответила ему тем же. «Как низко может пасть человек в этой жизни!» – размышляла она. Утром он пускается в путь, полный воодушевления, а когда приходит вечер, смотрит на мир сквозь решетку лечебницы.
Парень, желая обратить на себя еще больше внимания, отделился от группы и, уперев руки в бока, принялся кружиться на асфальте. Протянув руку, он звал Яну, чтобы она сплясала с ним чардаш. Медсестра в халате отвела его на место, пожимая плечами и взглядом прося прощения. Да только какие уж тут извинения, человек ведь не железный! Он и не способен все вынести, взять хоть эту жару или мороз. Здесь, на дорожке, ведущей к шестому корпусу, Яна снова осознала, что должна пройти свой извилистый путь, каким бы он ни был. Не надо считаться с потерями в жизни – пусть себе происходят. Она смотрела на танцора, удаляющегося от нее в сопровождении медсестры, и думала об отце. Еще несколько лет назад он был здоровым человеком, а сейчас умирает здесь, в лечебнице. И почему – этот вопрос постоянно звенел в ее ушах. Может быть, потому, что на ее семью все наплевали – все эти славные криминалисты, Интерпол и сраное государство. Президент дал обещание, и министр иностранных дел тоже. Сколько прошений о помощи посылал им отец? Вместо хотя бы одного реального действия они предпочитали только слова. Никто из этих трепачей и пальцем не пошевелил ради семей студентов. После пяти лет Ленкиного отсутствия к ним в дом на Ганспаулке заявился судебный исполнитель с претензией, что их дочь должна заплатить за медицинскую страховку ровно триста тысяч. Напрасно отец спорил с чиновником. Ему был назначен срок, в который он обязан заплатить или же признать дочь умершей. Он выбрал второе и через год сошел с ума. Вместо торжественной церемонии вручения диплома в Мюнхене он через шесть лет после исчезновения Ленки на машине скорой помощи отправился прямо в психушку. Дорога в лечебницу была единственной доступной ему.