– А сколько тебе лет? – не унималась она.
– Двадцать… эээ… сколько-то.
– «Сколько-то»?
– Ну да. Мама говорила, я родился в год Великой Неурожайной Засухи.
– Которая случается каждые три года?
– …возможно.
Морвен замерла в воздухе, её прозрачные руки схватились за голову и прошли сквозь неё, что выглядело ещё драматичнее.
– Ты… ты даже своего возраста не знаешь?
– А зачем? – искренне удивился Томлин. – Хлеб же от этого свежее не становится.
Призрак издала звук, напоминающий кипящий чайник, и резко рванула вперёд, оставляя за собой лёгкий иней на траве. Томлин, неспешно доедая булку, последовал за ней.
– Эй, а куда мы вообще идём? – вдруг осенило его.
Морвен остановилась так резко, что Томлин прошёл сквозь неё, почувствовав странный холодок вдоль спины.
– Ты… – её голос дрожал от возмущения. – Ты ШЕСТЬ ЧАСОВ идёшь за мной и только СЕЙЧАС спросил?
– Ну… – Томлин почесал нос. – Ты же впереди была. Я думал, ты знаешь.
Призрак медленно, очень медленно подняла прозрачные руки к небу, или куда там поднимают руки призраки в отчаянии, и беззвучно закричала.
А вдали уже виднелись первые дома Амберпорта – портового городка, где их ждали настоящие приключения. И, возможно, хоть кто-то, кто знал ответы на вопросы.
Томлин переложил лук на другое плечо, разминая затекшие мышцы. Солнце клонилось к закату, окрашивая поле в медовые тона.
– Так что там с твоим отцом? – спросил он, осторожно переступая через кочку. – Если не в молнию врезался, то куда пропал?
Морвен, плывшая впереди, замедлилась. Её прозрачные очертания стали мягче, словно тронутые дымкой.
– Он… – голос её звучал странно, будто доносился из очень далёкого места, – он ловил облачных устриц.
Томлин споткнулся.
– Чего-чего?
– Облачные устрицы, – повторила Морвен, и в её тоне появились тёплые нотки. – Они растут на нижней стороне кучевых облаков.
– И что, они… вкусные?
– Как морская вода с послевкусием облаков, – фыркнула Морвен. – Но папа клялся, что если поймать их в сезон, когда кучевые облака особенно пушистые…
– …они становятся вкуснее? – предположил Томлин с профессиональным интересом.
– Нет, тогда их проще чистить. Настоящий гурман, говорил он, должен ловить их во время грозы – тогда у них появляется «пикантная электрическая нотка».
Томлин представил себе человека, болтающегося на веревке под грозовой тучей с сачком в руках. Картина была настолько живой, что он не заметил, как они подошли к городским воротам.